Из горла Джека вырвался стон, полный желания. Он желал Лили со всей неутоленной и жившей в нем все эти десять лет страстью. А ведь он пытался изгнать любые воспоминания о ней. Он стал почти роботом, но сейчас чувствовал, как ее живительное тепло снова превращает его в человека. Или в ненасытного самца, мелькнуло у него в голове, но Джеку было все равно.
Он так долго ее ждал!
Удерживая ее взгляд, Джек устремился в ее лоно. Лили задрожала всем телом, замерла на миг, а затем стала помогать ему, еще энергичнее заработав бедрами.
Джек стиснул зубы, чтобы не поддаться безумному ритму ее движений и не взорваться мгновенно. Втянув ее сосок в рот, он стал ласкать его языком, слегка царапая зубами. Лили вздрогнула и замерла. Ее спина выгнулась дугой, голова запрокинулась назад, рот раскрылся в беззвучном крике.
Румянец медленно заливал ее лицо, растекаясь по шее и груди. Ее внутренние мышцы напряглись и расслабились, но сам Джек уже не мог повернуть назад. Обхватив бедра Лили, он с силой посадил ее на себя, чувствуя, как тело молодой женщины снова задрожало в унисон с его собственным, доставляя тем самым ему не только удовольствие, но и радость.
Сердце Лили гулко стучало. Джек чувствовал его удары о свою грудь, в которой с такой же силой билось его сердце…
Прохладный утренний воздух коснулся его кожи, словно предупреждая о чем-то. Джек взял концы одеяла и укрыл их обоих.
Лили по-прежнему лежала на нем, и ему становилось все труднее сопротивляться крепнувшему в нем чувству цельности и покоя, желанию не отпускать ее никогда. Джек крепче прижал ее к себе, изгоняя непрошеные, пугающие мысли.
Она будет принадлежать ему, пока он не рассчитается с ее отцом и не вернет ей кое-какие долги. В груди что-то кольнуло, но Джек не позволил взрасти взявшимся откуда-то в его душе семенам сомнения.
Лили покинула дом Джека тем же днем. В ее душе бушевал настоящий шторм. Она могла сказать ему, что все эти годы считала его предателем. Или поведать ему о ребенке. Наверное, она даже должна была рассказать ему о нем.
В конце концов то, чего она боялась, произошло, только вряд ли ее отец был к этому причастен. Ее мальчик родился мертвым из-за узла на пуповине. Лили поняла, почему не смогла сказать Джеку об этом сейчас: она и так оживила его горькие воспоминания и не хотела причинить ему еще больше страданий.
Но как ее отец мог быть таким жестоким? Теперь по крайней мере ей была понятна ненависть матери Джека.
Машина отца была в гараже, и ладони Лили невольно покрылись липким потом. Как она сможет жить под одной крышей с человеком, чья эгоистичная любовь – как отчетливо поняла Лили в эту минуту – куда хуже равнодушия?
Как только она вошла, тишину дома нарушил голос отца, в котором слышались едва сдерживаемые нотки гнева.
– Лили? Зайди ко мне!
– Здравствуй, папа, – как можно спокойнее произнесла она, войдя в его кабинет.
– Все-таки ты это сделала.
– Сделала что?
– Ездила к этому… стервятнику, – выплюнул Чарлз. – Как у меня могла родиться такая идиотка дочь? Ты думаешь, я мечтаю о внуках-ублюдках?
Лили похолодела. Сегодня утром, когда они занимались любовью, никто из них не подумал о предохранении. Чувствуя, что за страстью Джека скрывается боль, с которой он жил все эти десять лет, Лили откликнулась на его призыв, желая смягчить эту боль единственно известным ей способом: подарить свое тепло. То, что начиналось как акт утешения, закончилось всепоглощающей страстью, а когда она, обессиленная, лежала на груди Джека, в ее душе царила гармония.
Лили не могла слушать, как отец оскверняет один из самых прекрасных дней в ее жизни.
– Прекрати! Я знаю, что делаю. Я возвращаю себе свою жизнь, которую ты отобрал у меня десять лет назад. Я люблю Джека, – ничуть не удивившись, что ее слова прозвучали естественно, как дыхание, сказала она. – И знаю, как ты поступил с Джеком и его семьей. Смерть Брэдли Долана на твоей совести. Как ты только можешь жить с этим? – Лили запнулась. На ее губах показалась невеселая улыбка. – Хотя я забыла. У тебя ведь нет совести. У тебя нет сердца. Все, что тебя волнует, – это деньги и твоя репутация.
– Ты как-то забываешь о том, что беззастенчиво тратила эти деньги на протяжении последних десяти лет, не утруждая себя вопросом, откуда они, – криво усмехнулся Чарлз Фонтейн. – Думаешь, тот модельный агент «случайно» возник в твоей жизни и «случайно» предложил тебе работу? Не будь такой наивной, Лили. У меня есть власть, и когда нужно, я пускаю ее в ход. Ты моя дочь, Лили, а я всегда забочусь о том, что принадлежит мне. Можешь обвинять меня в беспощадности, но сначала подумай вот о чем: где бы ты сейчас была, если бы не я? Кем бы ты была? Никем. Я надеюсь, что в следующий раз ты вспомнишь об этом прежде, чем раздвинуть ноги перед Доланом. И было бы неплохо задаться вопросом: «Почему он снова спит со мной, если ненавидит моего отца?» Дело не в тебе, моя девочка, а во мне.
Отец давно ушел, а Лили все еще стояла, охваченная ознобом. Своими последними словами Чарлз отнял всю красоту проведенной ночи с Джеком. Но каким бы жестоким он ни был, мысль о том, что кое в чем он прав, все сильнее тревожила Лили.
Она никогда не задумывалась над неожиданным взлетом своей карьеры. Возвращаясь мыслями к прошлому, она поняла, что это не могло быть простой случайностью. Это значит, Лили обязана отцу всем. Неужели он прав и она так и не выросла?
Лили позволила слезам катиться по щекам, но внутри нее крепла уверенность. Нет, она больше не девочка! Она уйдет из дома, возможно, уедет из города и будет учиться жить, полагаясь только на себя.
Телефонный звонок застал ее в ванне. Лили была так занята своими тяжелыми мыслями, что вздрогнула от неожиданности. Накинув полотенце и, оставляя на ковре мокрый след, она выскочила в спальню.
– Алло?
– Лили? Вы никуда не уехали? Слава богу! Вы должны сейчас же приехать в офис!
Молодая женщина узнала голос секретарши отца, Дженны.
– Что случилось?
– Это касается мистера Фонтейна. Кажется, с ним случился сердечный приступ. Он буквально влетел в свой кабинет, а затем я услышала глухой стук, словно что-то упало. Когда я вбежала, ваш отец лежал на полу и держался за сердце. «Скорая» уже едет, но вам лучше поторопиться – мне кажется, он совсем плох.
От ее лица отхлынули все краски. У отца случился сердечный приступ после разговора с ней. Неужели это ее вина?..
– Я еду, – с трудом разлепив губы, сказала Лили.
У здания компании она заметила карету «скорой помощи». Едва ли не бегом Лили бросилась к кабинету отца.
– Как он? – задыхаясь, спросила она, оказавшись в приемной. – Я могу его увидеть?
– Плохо, – коротко ответила Дженна. – Сейчас в кабинете врачи, они делают все, что могут, но уже вызван вертолет, чтобы отправить его в Оклендскую городскую больницу.
У Лили подкосились ноги, и она рухнула на стул.
Позже ей разрешили зайти в кабинет. Страх Лили усилился, стоило ей увидеть посеревшее лицо отца и услышать его затрудненное дыхание, прорывавшееся сквозь кислородную маску.
– С ним все будет в порядке, да? – с надеждой обратилась она к стоящему рядом врачу. Как ни был силен гнев Лили на отца, но мысль о том, что он может умереть, терзала ее.
– Все будет зависеть от него самого, мисс.
– Тогда хорошо, – с бледной улыбкой сказала Лили. – Он борец.
– Извините, мисс, – помогая ей подняться с колен, сказал врач. – Прилетел вертолет, только боюсь, в
