всем. Будь проклят дядя Хью с его скорой расправой!
– Они все очень злы, родная. Неужели ты ожидала другого после того, как мы появились здесь и обнаружили, что ты находишься в доме на положении рабыни и принуждена делить ложе со своим господином?
– Я убью Селига! – бушевала Кристен. – Он знал, что меня не принуждали! Почему он не сказал вам об этом?
Бренна рассмеялась над ее горячностью.
– Может быть, от злости он утратил способность здраво рассуждать. Но я рада слышать это. А теперь успокойся, родная. Нет смысла доводить себя до бешенства, этим все равно ничего не решишь.
Усилием воли заставив себя говорить спокойно, Ройс спросил:
– Должен ли я понимать, что вы освободили пленников?
– Да, – ответила Бренна. – Это было просто. Твой двор не слишком-то хорошо охраняется, сакс!
– А дозорные в лесу?
– Их убрали.
– Вы хотите сказать, убили?
– Некоторых из них. Этого нельзя было избежать. И твоего стражника у ворот тоже. Единственная причина, почему мы остались снаружи, а не напали на твой дом, заключается в том, что здесь находится Кристен. Пока она у тебя в руках, ты имеешь преимущество. Но они все равно не оставят тебя в покое, сакс.
– Меня зовут Ройс, – коротко сказал он.
– А меня Бренна. И если уж мы перешли на имена, позволь сообщить тебе: я легко могла бы перерезать тебе горло, пока ты спал, и увести отсюда свою дочь.
– Ваий мужчины жаждут моей крови. Так почему же вы тоже не хотите моей смерти? – сердито поинтересовался ок.
– Я подумывала о том, чтобы убить тебя.
– Мама! – запротестовала Кристен.
– Это правда, родная. Бог свидетель, я хотела видеть мертвым и его, и всех его людей. После стольких лет я наконец поняла, что чувствовал твой дед и почему он жаждал отомстить моим соплеменникам после того, как твой отец был захвачен ими в плен во время одного из набегов. Я явилась сюда, чтобы отомстить, точно так же, как это сделал Ансельм, когда взял меня в плен.
– Но как ты узнала, где искать нас?
– Жена Ивара. Ты же знаешь, как она впадает в панику по любому поводу. Ивар рассказал ей, что они задумали, и еще задолго до того, как корабль должен был вернуться домой, она прибежала к Гаррику и призналась во всем. Но когда мы добрались до монастыря в Джурро и обнаружили там одни развалины, мы решили, что набег удался и мы зря поторопились броситься к вам на помощь, так как вы, по всей вероятности, уже дома. Мы направлялись обратно к нашим кораблям…
– Разве здесь не один корабль? – прервал ее Ройс.
– Три, – ответила Бренна. – Так что если ты подумываешь о том, чтобы оказать нам сопротивление, забудь об этом. Мы приехали сюда, хорошо подготовленные, и нас здесь более ста человек.
Кристен схватила Ройса за руку.
– Ты ведь не станешь сражаться с моим отцом, правда?
Он лишь буркнул в ответ что-то нечленораздельное. У Бренны тоже вырвался похожий звук.
– У него может не оказаться выбора, Кристен.
– Нет, я не допущу никакой схватки, – упрямо настаивала Кристен. Она спрыгнула с кровати, прихватив простыню. – Мама, о Господи! Я хочу видеть тебя! Стой на месте.
Она поспешила из комнаты, взяв с собой свечу, чтобы зажечь ее от факела.
Ройс потянулся за своей одеждой и принялся неторопливо натягивать ее на себя.
– Бренна, вы рассказали мне, почему хотели убить меня. Теперь объясните, почему вы этого не сделали.
– Потому что в свое время меня тоже взяли в плен и сделали рабыней, но я полюбила человека, которому меня отдали. Гаррик мой муж. Он пришел сюда не как викинг, а как отец. И тебе придется иметь с ним дело как с отцом.
– Я мог бы захватить вас сейчас в плен, – задумчиво проговорил он, доставая свой меч. – Тогда у меня в руках оказались бы сразу две заложницы.
Из дальнего угла комнаты до него донесся тихий смех.
– На твоем месте я бы не стала пытаться сделать это.
Он ничего не ответил, так как в дверном проеме появился свет. Спустя несколько мгновений со свечой в руке в комнату вошла Кристен, закутанная в простыню.
– О мама, убери это, – с упреком сказала она. – Он не собирается нападать на тебя.
Теперь, при свете, Ройс увидел, что прямо в грудь ему был нацелен устрашающего вида арбалет, и он даже не был его собственным. Бренна принесла его с собой.
Он рассмеялся над собственной глупостью, потому что недооценил эту женщину. Если бы он попытался
