недели, обернулось пятью из-за повозок, но зато все переходы совершались в светлое время суток. А круги под глазами, конечно же, следствие постоянного недосыпания – этот докучливый голосок, мучивший ее последние несколько дней, в основном звучал как раз поздними ночами.
Алин раздумывала о том, следует ли ей сохранить такой ужасный вид для первой встречи с будущем свекровью или, наоборот, потратить несколько минут и привести себя в порядок. Конечно, с кругами вокруг глаз ничего не сделаешь, но, вероятно, в этом доме есть прислуга, которая быстро вычистит и погладит ее одежду. А волосы можно легко…
– Господин!
Резко обернувшись на голос и звук шагов, Александра сначала увидела выпученные глаза Василия и лишь потом – маленькую черноволосую женщину в развевающемся цветастом шелковом кафтане, столь тонком, что он больше напоминал пеньюар. Женщина торопливо бежала по лестнице. На вид лет двадцати с небольшим, она была чрезвычайно красива: длинные черные волосы, ниспадающие почти до колен, большие темные глаза, тело – изящное и стройное, а движения полны грации. Эта грация была заметна даже в том, как она бежала, а черты ее лица казались экзотичными и чувственными.
Александра подняла бровь и переспросила:
– Господин?
– Фатима была рабыней, когда мне ее подарили, – раздраженно пояснил Василий. – Я дал ей свободу, но она выросла в гареме и упорно называет меня…
Александре пришлось перебить его, потому что Фатима была уже рядом и, судя по всему, намеревалась броситься с объятия Василия.
– А ну-ка остановись. – Голос Алин прозвучал столь повелительно, что мог бы остановить и батальон, не говоря уж о бывшей рабыне.
Как ни странно, но Александра даже не рассердилась, хотя положение этой женщины в доме не требовало комментариев. Пару дней назад все было бы совсем иначе. Но сегодня настроение Алин было настолько мрачным и безнадежным, что для других чувств не осталось места, и если бы она не считала, что должна быть последовательной в своем поведении, то вообще бы не сказала ни слова и дала любовникам насладиться счастливой встречей. По крайней мере теперь хотя бы ясно, почему Василий отговаривал ее. Граф весь подобрался, готовый отразить атаку, но Александра лишь спокойно сказала Фатиме:
– Тебе придется найти другое место.
– Но я здесь живу, госпожа.
– Уже нет. Твой господин женится. Фатима повернулась к Василию, считая, по-видимому, что тот как мужчина должен поставить точку в этом споре. И, чтобы обеспечить положительное решение в свою пользу, уже приготовилась плакать: в ее прекрасных глазах засверкали две огромные слезинки. Только теперь Александра ощутила гнев. Бить на жалость, используя мужской инстинкт покровителя и заступника, – что, может быть гнуснее этих женских штучек!
Впрочем, речь шла не о рыцарстве – поколебаться должны были именно животные инстинкты Василия, его похоть, но Александра не собиралась просто стоять и смотреть, как это произойдет.
Она вытащила из-за пояса свой кнут и взмахнула им прежде, чем граф успел ее остановить. Этот свистящий звук тотчас напомнил ему о рубцах, до сих пор багровевших на его коже, но это воспоминание не остановило бы Василия, если бы его суженая решила нанести девушке увечье. Но поскольку Александра всего лишь красноречиво щелкнула кнутом и теперь опять сворачивала его, он решил больше ее не искушать… черт, да он и не мог бы. Василий вырвал у нее из рук кнут и получил в ответ презрительный взгляд.
– Запомни, Петровский, что сначала я всегда честно предупреждаю, а кроме того, у меня есть н другие кнуты. – Внезапно ее лицо приняло угрожающее выражение, и она уставилась своими темно-синими немигающими глазами на Фатиму:
– Ты хочешь делить его постель? В таком случае тебе придется заплатить. Ты уверена, что хочешь этого?
Фатима была слишком напугана, чтобы ответить. Она просто вскрикнула и убежала в глубь дома. Василий разрывался между желанием догнать ее и сказать, что с нее не сдерут шкуру, по крайней Мере пока, и желанием свернуть шею Александре. Поколебавшись, он сделал шаг к своей невесте.
Девушка отступила, но выражение ее лица не изменилось. Казалось, она готова выцарапать ему глаза немедленно, но вместо этого обрушила на него град обвинений:
– Ты самый неверный, самый похотливый, самый низкий человек на свете! Ты отправился за невестой, а любовницу оставил жить в своем доме? Ты даже не потрудился переселить ее куда-нибудь!
Александра уже кричала, Василий же, наоборот, ответил, пожалуй, слишком спокойно, продолжая настукать на нее, оттесняя к стене:
– Я отправился в Россию, чтобы избавиться от невесты, а не привезти ее домой. Я полагал, что у тебя хватит ума понять, что мы не подходим друг другу. Но будь спокойна: другие мои любовницы живут в других домах, и до вечера Фатима тоже переедет отсюда.
– Но ты от них не избавишься?
– Я же предупредил тебя, что нет, любовь моя. Так что у тебя есть все основания покончить с нашим контрактом.
– Мне наплевать на этот дурацкий контракт, ты кретин – я связана обещанием выйти за тебя. Когда ты, наконец, поймешь, что я выполню его в любом случае, за исключением одного. Откажись на мне жениться, и дело с концом.
Он сделал еще один шаг, и Александра уперлась спиной в стену, а руки Василия легли у нее по бокам.
– Я начинаю с нетерпением ждать нашей свадьбы. Оставшуюся часть жизни я посвящу тому, чтобы сделать тебя несчастной.
Александра была слишком разгневана, чтобы испугаться.
– Несчастье любит компанию, любовь моя, – отпарировала она. – Поэтому не надейся, что я буду страдать в одиночестве.
Она проскользнула под его рукой и направилась к двери.
Глава 25
Терзай терпеливо сидел на крыльце и ждал Александру. Она мысленно выбранила себя за то, что забыла о собаке. С тех пор как во время бурана пес не сумел найти хозяйку, он не упускал ее из вида… И что это опять на нее нашло? Какая ей, черт возьми, разница, сколько у Василия женщин! Другие? Он сказал, другие… ах, сукин… но нет, черт возьми, ей все-таки наплевать. Однако необходимо оставаться последовательной, хотя бы просто делать вид, что ее задевает его поведение.
Хорошо еще, что он не вспомнил своих угроз! И, слава Богу, она вовремя ушла, потому что как только он оказался слишком близко, те самые чувства, которые Александра упрямо гнала от себя, взметнулись в ней с новой силой. И она опасалась, что опять потеряет контроль над собой.
Василий крепко зажмурился, но все равно ощущал аромат ее тела, все равно видел ярость, полыхавшую в ее темно-синих, как полуночное небо, глазах и чувствовал в себе такую страсть, такую…
Застонав, он снова ударился головой о стену. Граф так и не двинулся с места после того, как она выскользнула из-под его руки. Он мог справиться с собой, право же мог. Просто нужно было держаться от нее подальше. До сегодняшнего дня это ему удавалось. И какой бес попутал его согласиться на ее просьбу? Пусть бы ставила шатры прямо на улице! А если бы ее арестовали, он ни слова бы не сказал. Засадил бы ее за решетку, и дело с концом.
Теперь Василий надеялся только на мать, и эта адская мышеловка, в которую он угодил, к концу дня должна была раскрыться. Как только Мария увидит Александру… Господи, она ушла, хлопнув дверью, и даже не соизволила подождать. Не дай Бог, она потеряется в городе! У нее такие манеры и одежда. Что любой начнет к ней приставать! А он забрал у нее кнут, оставил ее беззащитной! От страха Василия прошиб холодный пот. Как ошпаренный, он выскочил наружу – так и есть: конюх держал только его лошадь.
Конь Александры исчез.
– Дама, по крайней мере, спросила у тебя дорогу? – осведомился он у лакея, вскакивая в седло, и этот вопрос вызвал у слуги замешательство.
– Дама?
– Ну, та девица, что приехала со мной! – рявкнул Василий.
– Нет, мой господин, но я слышал, как она приказала своей собаке разыскать какую-то Дашу – право, не знаю, кто она такая.
Не особенно обрадованный, Василий поспешил к родительскому дому, надеясь догнать Александру до того, как та угодит в очередную историю. Однако по дороге он никого не увидел и к тому времени, когда нашел свою мать в оранжерее, уже запыхался от гонки.
Не сознавая, что делает, он заорал:
– Где она?
Мария преисполнилась праведного гнева:
– И так ты приветствуешь мать после трехмесячной разлуки?
– Мама, Александра здесь?
– Нет, по-моему, – фыркнула она. – А разве она не с тобой? Пока что здесь только ее слуги, последний приехал несколько минут назад.
Услышав это сообщение, Василий задумался.
– Этот последний был женщиной? Мария нахмурилась:
– Я думаю, это возможно. Я хочу сказать, что теперь, когда ты об этом спросил, я уверена, что… да, пожалуй, это была женщина.
Обессиленный, Василий рухнул на ближайшую скамью. Мария внимательно вгляделась в него и подозрительно спросила:
– Уж не хочешь ли ты сказать, что она и есть баронесса Русинова.
Пережитое беспокойство должно было вызвать у Василия гнев, но вместо этого он поймал себя на том, что улыбается:
– Боюсь, что да.
Мария пришла в ужас:
– А я отправила ее в девичью к служанкам!
И тут Василий расхохотался.
– Я просто сгораю от стыда, – говорила Мария сыну вечером в гостиной. – Почему она ничего не сказала?
Они ожидали Александру, чтобы сесть за стол. Василий уже побывал во дворце, чтобы известить короля о своем возвращении, но Штефан был занят совещанием с министрами и передал графу, что ждет его у себя
