подарок Маранты, — чуть великоватую ему. С короткими рыжими волосами он никак не походил на северянина. Лишь бы у Кола не возникло иных мыслей на этот счет.
Райк умылся. Сон прогнать не удалось. Ночью он долго ворочался. Замысел Вана не давал покоя. Он обдумывал отдельные детали, прикидывал так и эдак… Что-нибудь обязательно пойдет не так. Райк распахнул окно. Небо на западе было еще ночным, а на востоке заря золотила горные вершины. На севере последняя звезда сияла, как маяк.
Женщины сошли вниз. Соррен, улыбчивая и молчаливая, замкнувшаяся в себе Норрес. Райк вспомнил, как она была в замке Берента Одноглазого. Впервые заговорила о Ваниме, называла ее домом. Он собрал одеяла. Этим привычным делом больше не придется заниматься. Вдвоем с Эррелом они развесили одеяла на окнах. Норрес смотрела в холодный камин, сунув руки в карманы. Соррен хмурилась в нетерпении.
— Могли бы и не трудиться, — бросила она.
Пошли в трапезную. Пели утренние птицы. В домиках распахивались двери.
— Счастливого пути! До встречи! Возвращайтесь поскорее.
Провожали без слез, но слезы слышались в голосах многих. Дориан, высунувшись в чердачное окно, махал рукой. Деревянные каблуки сапог взбивали пыль, оставляли на дороге цепочки полукружий. По улице, не смущаясь присутствия людей, осторожно кралась кошка Маранты. Она была поглощена ловлей ящерицы и попалась сама. Норрес подхватила ее. Кошка изогнулась, но тут же замурлыкала, тычась мордочкой в ладонь. Норрес спрятала лицо в блестящей шерстке. Кошка лизнула ее в подбородок и была отпущена.
У колодца стояла Чайата. Поочередно обняла Норрес и Соррен. Слова прощания она произнесла шепотом, и Райк ничего не разобрал. Эррелу тоже что-то шепнула на ухо. Принц кивнул. Пришел черед Райка. От туники со следами пятен пахло краской. Чайата не надела шляпы, выставив на обозрение трехцветные, как у Вана, волосы. Твердый костлявый палец ткнул Райка в грудь.
— В конце пути ты обретешь мечту, — сказала она. — Бережно сохраняй то, что носишь в сердце. — Чайата говорила, как знахарка Ота, колдующая над своими снадобьями.
— Идем! — поторопила Соррен.
Дойдя до трапезной, Райк оглянулся. Чайата, не трогаясь с места, глядела им вслед. Хорошо, что она была далеко, Райк терялся под ее взглядом.
В кухне для путников приготовили бурдюки с водой и провизию: вяленое мясо, сыр, сушеные и свежие фрукты. В углу Маранта что-то говорила Симмеле, размахивая руками. Амаранта стояла непривычно смирная. Наверное, страшно оставаться одной, ведь совсем девчонка. Услышав ржание, Райк выглянул наружу. Дикта держала поводья семи лошадей, взнузданных и оседланных. С краю беспокойно перебирал ногами жеребец Эррела. Его нельзя было не узнать. Амаранта бросилась к отцу. Ван обнял дочь. Гладил по волосам и говорил, ласково глядя в глаза. Райк взял бурдюк и пошел к лошадям. Обычная одежда северянина казалась ему панцирем. Он принял от Дикты повод Серого. Из трапезной выбежал горящий возбуждением Хадрил. Райк вскочил в седло. Каурый завертелся под принцем.
— Ну, ослиный ублюдок, — осаживал его Эррел.
Вышли Ван и Маранта в несвежей и мятой одежде. Видно, в дорогу они долго не собирались.
— Трогай, — скомандовал Ван, сидевший на серо-коричневом коне. Жеребец наставника пошел в гору. Райк оглянулся на спящие в долине поля и ястреба, кружившего над ними.
Глава XIII
Долина скрылась из вида. Ван вел кавалькаду. На перевале похолодало. К вечеру вершины скрылись в тумане. Теплая одежда больше не стесняла Райка — здесь она была очень кстати.
Весь первый день путники ехали среди бесконечного скального лабиринта. Заночевали в песчаном каньоне — высохшем русле древней реки. В одной из расщелин Эррелу попалось засохшее дерево. В подходящем углублении Райк сложил костер. Все собрались к огню. Сухие сучья горели споро. Наползал туман. Несмотря на толстый плащ, Маранту пробирала дрожь.
— В-весь путь на север такой?
— Да нет. За перевалом, внизу, гораздо теплее, — успокоил Эррел.
— Ск-корей бы.
Райку не спалось. Он думал о неведомых обитателях суровых скал. Подножья каменных громад освещал костер. Выше утесы становились все темнее, вершины пропадали в сплошной черноте. В надежде заснуть Райк дважды принимался считать и сбивался. Соррен ворошила угли.
— На севере говорят, что в горах холодно оттого, что они ближе к ночи, — сказала она.
Маранта ворочалась, кутаясь в плащ. Встала Норрес и ушла к лошадям. Вернулась с меховыми полостями из седельных сумок.
— Подстели, будет теплее.
— А второй можешь накрыться, — добавила Соррен.
Маранта зарылась лицом в длинный темный ворс.
— Ах. — Она расстелила мех и спохватилась: — А разве вам не нужно?
— Не тревожься, — Соррен качала головой. — Мы — северяне.
А Райка стал донимать холод. Соррен и Норрес завернулись в один плащ. Где-то в скалах закричал горный кот, разбудив Хадрила.
— Все в порядке, — успокоил юношу Райк. — Эти звери не приближаются к огню. — Крик повторился, словно в опровержение его слов. Лошади забеспокоились. — Оголодал за зиму.
Райк взглянул на Эррела. Принц держал лук под рукой. Он кивнул, подтверждая готовность к бою, и предложил:
— Давай спать. Если кошка приблизится, лошади нас разбудят. Угомонись, — приказал Эррел Хадрилу и накрылся плащом. Мальчик нахлобучил капюшон и придвинулся к огню.
Туман обступал стоянку, но костер сохранял в сплошной пелене круг, доступный зрению. Внезапно Райк увидел в нем бесшумно крадущуюся горную кошку, привлеченную теплом и запахом живого.
Райк отогнал видение, обругав себя идиотом. Лежит тут, как малое дитя, и грезит наяву, глядишь, и не то еще померещится. Он посмотрел на скалы, темно-красные, а ниже розовые, как плавники только что пойманной рыбы, с желтыми вкраплениями цвета лягушачьего брюха…
Ржание лошади разбудило его. Женские крики и звериный рык. Он вскочил, выпутываясь из своего плаща. В предрассветном сумраке рвался с привязи каурый жеребец. Взметнулось золотисто-коричневое тело — кошка добралась-таки до них.
— Стоять! — Ван рявкнул на Норрес, опередившую всех.
Загудела тетива. Конь, оборвав повод, скакнул прочь. Пронзенный стрелой зверь покатился на землю и замер. Райк, оказавшийся ближе остальных к незваному гостю, осторожно приблизился. Кровь струилась из раны в груди и разинутой пасти. Из-под шкуры выпирали кости — горный кот пережил нелегкую зиму.
— Такой худющий, совсем отощал, — с жалостью заметил подошедший Хадрил.
— И очень кстати. Зверя, полного сил, такой стрелой можно было бы только ранить. — Эррел, упираясь ногой в грудь кошки, вытащил стрелу, наполовину вонзившуюся в тело. — У меня нет ни одного подходящего наконечника. Не было времени сделать. Думал, что охотиться придется самое большое на кроликов. — Он оглядывался в поисках чего-нибудь пригодного, чтобы вытереть кровь со стрелы.
По пути к костру Райк подобрал плащ. Все произошло мгновенно, и только сейчас его прохватило нервным ознобом. Норрес успокаивала лошадей. Вернулся Хадрил, бегавший за оторвавшимся жеребцом.
— Он не дается.
— И не трогай его, — сказала Норрес. — Конь последует за нами и подойдет, как только захочет есть. Травы тут почти нет — никуда не денется. Какое-то время тебе придется ехать на крупе, — Норрес поглядела на Эррела.
— Не беда.
— Можешь ехать со мной. Я самая легкая, — предложила Маранта.
