реальности. Соррен протягивала кусок вяленой оленины, жесткой, как древесная кора.
— Жаль, тут не нашлось кроватей, — заметил Ван, насмешив Маранту.
— А как мы уезжали из Кендры-на-Дельте?! Четыре дня по стране Азеша до самого Шанана. Меня надо было привязывать к лошади, чтобы от усталости я не вывалилась из седла. Забыл? — Маранта босой ногой толкнула Вана в бок. — Ты стал неженкой.
— Думаешь? — Ван изобразил огорчение, повернулся к Эррелу и спросил: — Вы говорили со старостой о плате за ночлег?
— На севере дают приют путникам, не спрашивая об этом.
Ван сверкнул глазами.
— Клан красных не нуждается в одолжениях. Вставайте.
Тренировочная площадка не могла вместить танцоров и зрителей. Староста избрал местом выступления площадь посреди деревни. Райк чувствовал себя часовым, потерявшим свой пост. Стоял, привалившись к колодцу. Посовещавшись, шири разулись. Кто-то принес факел. Танцоры стали в круг. Они выглядели утомленными, даже Хадрил, но преобразились, как только Ван ударил в землю ногой. Ритм оживил и встряхнул исполнителей. Для Ванимы этот танец был простоват, но местные жители прежде не видали ничего подобного и даже не слышали о ширас. Стремительные гибкие тела согласно неслись в танце. Шепот восхищения прокатился в полутьме по площади, когда шири закончили.
К месту ночлега ширас сопровождал староста.
— Это было необыкновенно, — сказал он, подойдя к костру и жмурясь от дыма.
— Посидите с нами. — Эррел опустился на землю.
— Вам надо отдохнуть, — возразил старик. — Вы устали. Просто я хотел сказать, что не видывал такого отродясь. Только однажды довелось лицезреть нечто подобное. Тогда я был малец, младше моих внуков. В степи резвился табун диких коней, а я смотрел на их танцы. — Староста погладил бороду. — Так как вы себя называли?
— Мы — клан красных, — ответил Ван. — Или шири, то есть танцоры. А все вместе — ширас.
— Мудреная штука. Южная. Танцуете свободно, как дикие кони. — Старик отправился восвояси, удаляясь мелкими шажками.
Райк пошел к колодцу. Вода из бурдюков припахивала кожей, а ему хотелось свежей, пахнущей весной. Деревенские шавки облаивали чужого от порогов своих домов. Стоило нагнуться за камнем, они стремительно исчезали, прижав уши. За спиной послышались торопливые шаги. Темный силуэт поравнялся с Райком. Капюшон упал на плечи. Это была Норрес.
Он вертел колодезный ворот, она придерживала веревку и глядела на него. Воздух пропитывали запахи деревни: прогорклого жира, сала и перекисшего домашнего вина. Райк помнил этот вкус с оттенком уксуса. Хотелось поскорее промочить горло. Он напился из ведра и повесил ковш на крюк. Размокшая земля вокруг колодца чавкала под ногами.
— Ты влюблен в Соррен.
Стало холодно, наверное, от колодезной воды. Ветерок трепал его волосы. Райк взялся за капюшон. Рука Норрес остановила его.
— Ответь. Не прячься.
— Я и пальцем ее не тронул, — сказал он, помолчав.
— Она этого и не позволит. — Норрес усмехнулась. — Можешь не сомневаться.
Он сморозил очередную глупость. Его не про то спрашивали.
— Наверное, люблю. Да она меня не любит. — Язык еле ворочался. Райк и про себя почти никогда не произносил слово «любовь», а говорить это вслух было и вовсе мукой.
Взгляд Норрес пронзал его насквозь. Правая рука лежала на эфесе кинжала.
— Она тебе верит. Райк, если ты причинишь ей зло, я убью тебя, клянусь.
Райк спрятал застывшие ладони в подмышках.
— Я не сделаю ей зла.
Они вернулись к сараю. Костер был погашен. В кромешной тьме сеновала Райк сразу же на кого-то наступил. Бормоча извинения, перебрался через тела товарищей и на ощупь отыскал свободное место в ворохе сухой травы. Снаружи завыла собака. Он представил, как она сидит рядом с остывающим теплом. Райк разулся и зарылся ногами поглубже в теплое сено. У него першило в горле и пощипывало глаза. Вдруг на щеку выкатилась слеза, за ней другая. От стыда он что было сил закусил руку, сдерживая рыдание. Райк глотал слезы, уповая, что никто из спутников не расслышит.
Северные горы показались на следующий день, серые и невысокие, похожие на облачка, у самого горизонта. Райк дрожал в радостном нетерпении, глядя на эти недвижные облака в прозрачном и ярком небе. Серый прибавил резвости, словно почуяв настроение хозяина. До самых гор земля стелилась озерной гладью, только зеленой от молодой травы. Во влажных низинах зелень имела густой цвет. Там возвышались метелки тростника, который поселяне называли «детскими вениками».
На третий день стал виден замок Пел. Как кулак поднятой руки, вздымался он среди гор, величественный, куда больше Торнора. От основания до зубцов башен огромного белого монолита. Когда стали различимы фигуры воинов на стенах, навстречу путникам выехала группа верховых. Всадники были в одежде воинов — кольчугах, кожаных куртках и шлемах. На доспехах выделялся герб их господина — серебряный трезубец на черном поле. Это были люди Сиронена.
Ван вступил в переговоры. Стража не сразу поняла, что такое ширас.
— Мы даем представления для публики, как жонглеры или фокусники.
— Откуда вы взялись?
— Пришли с юга.
Воины пялились на женщин. Один вздыбил своего коня, красуясь перед незнакомкой. Соррен не впечатлила удаль. Райк взглянул на Эррела, принц скрывал лицо под капюшоном. Солдатские ухватки встречающих, их мощные фигуры на ухоженных конях радовали глаз. Настоящие воины, с удовольствием думал Райк.
Танцоров проводили к замковой стене. Начались объяснения со стражей у ворот. Маранта, поджав губы, изучала мощные крепостные укрепления. От белых стен все вокруг делалось светлее. Пахло дымом и каленым железом. Серый забеспокоился. Райк стиснул его бока и потер затекшую шею. Откинул голову назад. Часовые с копьями смотрели со стены. Он закрыл глаза, вспоминая Торнор.
В воротах отворилась калитка.
— Можете войти, — объявил старшина караула.
Райк последовал за своими спутниками. Они ехали, отбрасывая на белые камни резкие тени. По всей внутренней стене стояли стражники-копейщики. Под въездной аркой четверо солдат играли в кости. Во дворе за второй стеной было многолюдно. Из кухонной трубы валил дым. Мужчина в кожаном фартуке отчитывал двух мальчишек. Слышался стук молотков. От конюшни к путешественникам бежали грумы. Поклажу оставили на лошадях, только Эррел не расстался со своим луком. Казармы пахли оружейной мазью. Оттуда высунулась голова. Радостный вопль любопытного товарища привлек к окнам не менее дюжины солдат.
— Привет, милашки! — орали из казармы на разные голоса.
Покои в замке Пел напоминали торнорские, разве что гобелены были посвежее. Полы устилал камыш. На столе стояла ваза с цветами. От обилия запахов у Райка свербило в носу. Маранта потрогала ткань шпалер.
— Тонкая работа, — сказала она негромко.
В комнате помещались две широкие кровати. Присев на ближайшую, Райк принялся стаскивать сапоги. Слуги внесли корыто с водой.
— Торнор такой же? Тоже весь каменный? — спросила Маранта, когда за прислугой затворилась дверь.
После того как все помылись, девочка-служанка зашла забрать грязные полотенца. Она прямо-таки светилась любопытством. Более всего малютку занимали огненные волосы Эррела. Она исподволь оглядела принца с головы до пят. Следом явился паж с подносом мяса и медным кувшином. Понюхав его содержание, Райк остался доволен. Подали вино, которого они уже больше месяца во рту не держали. Райк нацедил полную кружку. Здешний напиток был крепким и непривычно горьким. Хадрил изучал сюжеты гобеленов. Его
