Бик. — Она словно не понимала. — Бик!
— Четвертая дверь, — сказала женщина, облизнув сухие губы.
Райк пошел вдоль стены, считая двери. Из-за третьей доносились то ли рыдания, то ли всхлипы любовных восторгов. За четвертой пахло кровью. В ненавистный запах смерти вплетались ароматы жимолости и жасмина. Посреди всеобщего разгрома на постели лежала Бик, раскинувшись, как во сне, рассыпав волосы по покрывалу. Он не думал, что у нее такие длинные волосы. Если бы Бик встала, концы волос достали бы до колен… Но глаза смотрели мимо Райка, в одну точку. То, что случилось с остальными, было законным правом победителей, а Бик… Наверное, узнали, что она принадлежала Колу.
Выйдя во двор, Райк столкнулся с Эррелом. Не признал его в рыжем чужеземце и пошел своей дорогой.
— Райк, — принц остановил друга, взяв за плечо. — Ты ранен?
— Царапина в боку.
К ним подбежал солдат.
— Мой принц!
— Что случилось?
— В конюшне еще сопротивляются. Милорд Сиронен предлагает их спалить.
— Ни в коем случае! Я сам иду туда. Пойдем. — Эррел подхватил Райка под руку. Принц был перепачкан в саже, левая бровь опалена. На пальце пламенел рубин.
Сиронен расхаживал перед воротами конюшни, сверкая багровым шрамом. Остатки армии Кола забаррикадировались внутри. Толпа солдат вокруг напоминала стаю голодных котов у порога мясника. Некоторые держали факелы и ждали только команды.
— Нет. — Эррел выразительно кивнул Сиронену и подошел к воротам вплотную. — Эй, вы, там, слушайте! Кол Истр мертв. Вся крепость в наших руках. Выходите и сдавайтесь. Тогда останетесь невредимы. Иначе вас придется выкурить.
Двор заворчал. Людям Сиронена хотелось еще одного пожара. Под взглядом Эррела ропот стих. В конюшне спорили. Ветер гонял по двору солому.
— Кто предлагает нам сдаться? — раздался голос Гама.
— Повелитель Торнора.
За воротами началась возня. Осажденные разбирали баррикаду. Во двор вышел Гам в круглом шлеме и в попоне вместо плаща. Борода начальника конницы с одной стороны обгорела.
— Если на меня набросятся, остальные снова завалят выход.
— Бросай оружие, — потребовал Эррел.
Гам разглядывал его.
— Ого, как я погляжу, мы с тобой знакомы, шут.
— Шири.
Старый вояка склонился и положил к ногам Эррела меч и кинжал, потом опустился на колени.
— Встань!
Гам поднялся на своих несуразно кривых ногах лошадника.
— Ты свободен.
Люди Сиронена снова были недовольны.
— Ты отпускаешь нас? — Гам схватил себя за бороду.
— А на что вы годны. Подметать замок? Ворота в той стороне. Ступай и не забудь своих приятелей.
Гам с тоской посмотрел на принца.
— А лошади?
Черно-серебряные возмущенно загалдели. Сиронен усмехнулся. От его смеха мороз по коже продирал. Гам попятился к воротам, из которых уже выходили друг за другом воины, швыряя оружие на землю. Потерянные, они не решались поднять глаза на тех, с кем совсем недавно скрещивали мечи. Победители обступали их со всех сторон.
Мертвых прибрали и похоронили под внешней стеной. Сиронен вывел войско из крепости и стал лагерем в поле. Бивак обустраивали помощники командиров. Сам лорд Пелский оставался в замке вместе со свитой, Эррелом, Райком и шири. Он посоветовал принцу не выпускать за ворота Гама и других уцелевших солдат Кола и объявить их своими пленниками.
— Стоит им выйти из крепости, сгинут без следа. Мои люди не дают спуску, — Сиронен по-волчьи оскалился.
Эррел принял совет не раздумывая. Вооруженные тряпками и ведрами, под охраной, пленники уничтожали последствия ночного боя. Кровожадность не мешала воинам замка Пел действовать расчетливо. С головы поваров и кухонной прислуги не упало ни единого волоска. Как только утих бой, они повылезали из чуланов и мучных ларей целые и невредимые. При виде Эррела исконные торнорцы упали на колени, южане норовили улизнуть и прятали глаза. Принц велел всем без исключения отправляться наводить порядок в кухне и кладовых.
— Эвад, постой-ка, — Эррел задержал в зале мальчика в фартуке. — Ты умеешь ездить верхом? — Поваренок утвердительно кивнул. — Скачи в деревню, сообщи Стеррету о том, что случилось, и накажи завтра быть в замке. Я хочу повидать его.
— Пошли письмо. Сорванец все переврет, — предложил Сиронен.
— Нет, он все сделает, как надо. — Эррел улыбнулся мальчику. Так улыбался своим подданным Атор. За это его и любили, подумал Райк. — Стеррет — его дядя. Справишься?
— Да, милорд, — посланец зарделся от гордости.
— Выбери смирную лошадь, — напутствовал его принц.
Мальчишка неумело поклонился и помчался к выходу из зала.
Эррел, усевшись на скамью, облокотился на стол и зажал лицо в ладонях. Он успел переодеться в чистое. Новый наряд был заметно великоват. Кажется, такая пурпурная туника была у Кола… Райк протер глаза, будто засыпанные песком. Ему не хотелось думать ни о чем.
Служанки поднесли Сиронену кувшин вина. Пили вкруговую. За вином заговорили об оставшемся в Зильском замке гарнизоне южан. Шири слушали, сидя в сторонке, и не вмешивались. Хадрил положил голову на стол, Норрес склонилась на плечо Соррен.
— Прошу прощения, милорд. — Сиронен и Эррел разом повернулись. Говорил Ториб. Его мясистая лапа лежала на плече щуплого мальчика. — Он называет себя сыном Берента Одноглазого. Я подумал, вы захотите его видеть.
Сын Берента запомнился Райку не таким малышом или здорово исхудал. Глядя на паренька в грязных лохмотьях, трудно было ручаться, что это Лер. Только льняные волосы и глаза, как болотные огоньки, остались прежними.
— Подойди, — поманил его Эррел.
Мальчик держался боязливо.
— Я помню тебя, — ободряюще сказал принц. — А ты меня узнал?
— У тебя другие волосы.
— Тебя это и смущало? — Мальчик кивнул. — Напугало сражение?
— Да. Но он сразу отослал меня в кухню, велел залезть в какой-нибудь котел и не высовываться, пока все не утихнет. Я и послушался.
— Ты правильно поступил. Есть хочешь?
— Да, господин.
— Накорми его хорошенько.
Ториб поклонился. Принц прижал к груди наследника Берента.
— Почему ты не в лагере, помощник командира? — спросил Сиронен.
Ториб расплылся в улыбке.
— Толковал с кухарками по части снабжения… обеспечения… — Отвесил еще поклон и заторопился исполнять поручение.
Лер шел рядом деревянной походкой. Куда подевалось прежнее изящество пажа.
Все-таки Кол сохранил ему жизнь. Эррел верно говорил. Теперь знамена завоевателя трепыхались на
