— Что вы здесь делаете?
— Нас отпустили на двадцать минут, — ответил Рик.
— Вы говорите таким тоном, будто вырвались из тюрьмы.
— У меня такое чувство.
— Вы в самом деле заключенный? — спросил подбежавший к Холли и приникший к сетке Бобби. — У меня папа в тюрьме. Вы знаете его. Его зовут..
— Я пошутил, — поспешно пояснил Рик.
— Рик и правда не заключенный, он бухгалтер, — подтвердила Холли.
Она мысленно улыбнулась, заметив, что, услышав о его профессии, ребята быстро потеряли к Рику интерес. Она бы тоже хотела потерять к нему интерес. Но ей такая удача не светила.
— Вы можете войти сюда и присоединиться к нам, — сказала она.
Рику не понадобилось повторное приглашение. Он устроился рядом и стал наблюдать, как Холли работает с детьми. И его в очередной раз удивило, какое выразительное у нее лицо. Не только глаза, которые увлеченно сияли, но и рот…
Добрых пять минут он провел в забытьи, уставясь на ее рот. Вспоминая ответный отклик ее губ, их упругость, вкус. Жадно ожидая второй попытки.
Пока Холли не щелкнула перед его глазами пальцами, он даже не заметил, что ребята ушли.
— Думаете о разложенных простынях квартального баланса? — поддразнивая, спросила она.
Единственное, что у него ассоциировалось с простынями, так это она. Голая. И он целует каждый дюйм ее тела.
— Но ведь вы не чувствуете себя здесь как в тюрьме, правда? — спросила она.
— Как заключенный, за которого платят.
— Перестаньте жаловаться. Ваш хозяин мог бы послать вас на так называемые курсы приключений, где учат преодолевать препятствия. Такие курсы, где вырабатывают ответственность, заставляя влезать по колышкам на пятидесятифутовую стену, предварительно связав короткой веревкой с другими участниками.
— Как по-вашему, для чего это надо? Новый способ для боссов покончить с нами? Вот уж точно творческое решение проблемы.
Холли засмеялась, услышав такой сардонический комментарий.
— Занятия проводятся под наблюдением, и принимаются все меры для безопасности. Но участник должен координировать свои движения с другими членами команды, или далеко он не уйдет. Это своего рода ритуал перехода из одного состояния в другое, предназначенный для того, чтобы приучать людей к мысли, в том числе и боссов, что риск, как говорится, благородное дело — в буквальном смысле слова.
— Я все время рискую.
— Здесь дело не только в риске. Здесь вопрос доверия. Чувствовать себя частью команды.
— Доверия? Это для трусов и идиотов. Надо быть готовым принимать реальность, какова она есть, и не строить иллюзий. Каждый думает только о себе. Это главное. По правде говоря, людей не назовешь чертовски благородными. Вы принимаете это правило и вырываетесь в игре вперед.
— Неверно. Я не согласна с вами. На свете очень много порядочных людей. Вся штука в том, чтобы найти их или дать им найти вас.
— Держу пари, что вы верите в Сайта-Клауса и добрых фей, ведь верите?
— Без тени сомнений, — с улыбкой подтвердила она, ни капельки не чувствуя себя обиженной его сарказмом. — А вы нет?
— Детские сказки, — ответил Рик. — И в счастливый конец тоже не верю. И даже не могу вспомнить время, когда верил.
— Это так печально.
— Угу, я и вправду печальный случай, — насмешливо хмыкнул он.
— Да, — согласилась Холли. — Неинтеллигентный, чересчур самоуверенный, нечуткий, не верит в счастливый конец и думает, что людей не назовешь чертовски благородными. Над вами надо работать и работать.
— Что вы под этим понимаете? — подозрительно спросил Рик.
— Только одно: по-моему, в вас есть нечто истинное, требуется только его восстановить. Назовите меня сумасшедшей, но пока я еще не готова отказаться от вас.
— Должен ли я быть польщен?
— Конечно. Мой интерес должен вызывать в вас робость и благоговение.
— Угу. Правильно. Я заинтересован вашим интересом. Значит, мы должны завершить то, на чем остановились прошлой ночью перед вашим коттеджем?
— Вот уж нет! Мой интерес к вам строго профессиональный.
— Врунишка, — мягко проговорил он. — Ваш интерес очень личный.
— Ваше “я” снова показало себя. — Она подошла ближе и закрыла ему рот рукой. — И прежде чем вы скажете, что хотели бы показать мне нечто большее, чем ваше “я”, мне надо бы напомнить вам, что… — Почувствовав его язык на ладони, она забыла все, что хотела сказать, мысли смешались.
Холли с досадой отдернула руку.
С коварной улыбкой Рик пробормотал:
— Вы хотели мне что-то напомнить?
— Ничего. Вы и так уже знаете больше, чем следовало бы, — буркнула она, удивляясь, почему рука все еще охвачена жаром. Можно подумать, что этот парень — оголенный провод на 220 вольт или что-то в таком роде.
— Вы все еще считаете, что со мной надо работать?
— Несомненно.
— И вы думаете, что вы та женщина, которой достаточно для этой работы?
— Ох, я достаточно женщина, тут все в порядке. Вопрос в том, достаточно ли вы мужчина?
— Это вызов? Вы хотите доказательство, что как мужчина я в порядке?
— Конечно. Докажите… Возьмите завтра во второй половине дня мой класс рисования. У вас после часа перерыв в занятиях. Проведите его здесь.
Взяв ее за руку, он обхватил ее пальцы своими и стал медленно сжимать, что было удивительно эротично.
— Вы предлагаете мне уроки наедине?
— Нет, я предлагаю вам возможность снова пережить детство.
— Нет, спасибо. — Отпустив ее руку, Рик резко отошел. — В моем детстве нет ничего, что я хотел бы пережить снова.
— Так было плохо? — мягко спросила она.
Вот он, способ, как поймать ее, вдруг понял Рик. Вот та кнопка, на которую надо нажать, чтобы завоевать доверие Холли. Так почему же он колеблется, а не пользуется случаем? Он всегда злился, если у кого-то вызывал чувство жалости. Это была инстинктивная реакция. Но здесь подвернулся шанс наконец продвинуться вперед. Нужно воспользоваться сострадательным сочувствием Холли. Ведь это дает ему преимущество. Он же должен выполнить работу, будь она проклята!
— Плохо? — повторил Рик. — Но ведь не скажешь “плохо”, если мать умерла, когда мне было тринадцать, а отец спился до смерти.
— Простите. Моя мать умерла, когда мне было восемь, — медленно проговорила Холли. — Даже теперь временами я все еще скучаю по ней, хотя не могу точно вспомнить, как она выглядела. Как только она умерла, отец сжег все ее портреты.
— Мой папаша сделал то же самое.
— У-у?
— Угу. — Хоть раз Рик не солгал Правда, несколько дешевых моментальных снимков после матери осталось. Отцовское пристрастие к выпивке поглощало все лишние деньги, впрочем, и нелишние тоже. Включая расходы на плату за квартиру и на еду. И, конечно, никаких денег на пленку или на более-менее приличный фотоаппарат. А потом и эти несколько снимков исчезли. Исчезли вместе с верой Рика в хороший конец.
