— Ха, еще он обещал, что больше не будет есть мороженого, но я что-то не заметила, чтобы он держал слово, — усмехнулась Скай.
— Насчет чего тут не держат слово? — спросил Гвидо, входя в коттедж Холли вместе с другими мужчинами.
— Насчет мороженого, — улыбнулась Холли и заметила, что за креслом Байрона стоит Рик. Интересно, как он попал в их компанию. Должна же быть причина, почему он затесался среди ее друзей.
— Я урезал себе порции, — объявил Гвидо.
— Если бы ты только знал, что жир делает с твоим телом, — вмешалась Скай.
— Не хочу знать, — отрезал Гвидо. — И кроме того, разве от торта с шоколадным муссом не толстеют?
— Мы разрезали торт на маленькие кусочки и потом растратим калории, — виновато оправдывалась Холли.
— И сколько ты проиграл сегодня? — спросила Скай у мужа.
— Двадцать долларов. На этот раз решил их послать в фонд “Среда обитания человечества”.
— А вы, Рик, сколько проиграли? — спросила Холли.
— Почему вы решили, что я проиграл? — запротестовал Рик.
— Потому что знаю, как хорошо Байрон играет в покер.
— Я вышел из игры без убытка, — ответил Рик.
— Это первый случай. — Холли вскинула брови. — Кстати, а как вы попали в их компанию?
— Меня пригласил Байрон.
— Байрон, с каких это пор ты стал обирать участников семинаров, завлекая их в игру? — шутливо пожурила его Холли.
— Эй, — запротестовал Байрон, — парень стоял и смотрел издали, вот я и пожалел его.
— Ага, правильно, — вступился за него Рик. — Должен сказать, дома каждую среду я играю с ребятами в покер. Только мужчины. Нет ничего лучше. Как сегодня вечером. Только мужчины.
— Вам повезло, что они исключили меня из своей компании, — заметила Холли.
— Почему? Вы довели их до бешенства своими вопросами? Или не смогли ухватить смысл игры? — насмешливо спросил Рик.
— Ты хочешь сам ответить или могу я? — обратилась Холли к Байрону.
— Мы исключили ее, потому что она оставляла нас без штанов, — послушно объяснил Байрон.
— Приглашаю ее в любой момент, как только пожелает, попытаться оставить меня без штанов, — пробормотал Рик.
— Она не пожелает, — сказала Холли.
— Вы уверены? — настаивал Рик.
— Абсолютно.
— Увидим.
— Да-да, увидите, — пообещала Холли и встала. — Пойду заварю чай.
— Я помогу вам, — предложил Рик.
— В этом нет необходимости… — запротестовала она с опозданием — Рик уже следовал за ней на кухню.
— Ох, Холли, конечно, есть необходимость.
— И конечно же, она не имеет ничего общего с чаем, — фыркнула Холли. — Ваши потребности, Рик, — это ваше личное дело.
— А что насчет ваших потребностей?
— С ними все в порядке, благодарю вас. Незачем беспокоиться. Что бы меня ни мучило, кусочек моего любимого торта с шоколадным муссом всегда вылечит.
— Есть более веселые способы лечения. Холли, стоявшая к нему спиной, теперь повернулась и посмотрела ему прямо в лицо.
— Знаете, вы правы, — промурлыкала она намеренно обольстительным, заманивающим голосом.
— Прав? — В первый момент он не мог поверить, что она согласилась с ним. А во второй — голодный взгляд, каким она окинула его, пережег в нем все предохранители.
— Конечно, немецкий шоколадный кекс тоже лечит все мои горести.
Вот так. Увидев удовлетворенный блеск в ее глазах, Рик с удивлением поймал себя на том, что ему не все равно, с какой целью его водят за нос. Какая она на самом деле? Заводит ли она его оттого, что и вправду испытывает какие-то чувства, или же хладнокровно играет им, как кошка с мышкой? Если играет, то чертовски хорошо. А если нет… Заинтригованный, он наблюдал, как она хозяйничает в кухне.
Рик был хорошим наблюдателем. Этот талант очень помогал ему в работе. И он замечал, что некоторым людям нравится показывать, как ловко и искусно они умеют варить кофе, превращая простое занятие в ритуал. И он подумал, что такие люди из приготовления чая сделали бы еще более изысканный ритуал.
Но Холли явно никому и ничего не собиралась показывать. Это было заметно во всем, что бы она ни делала, в том числе и когда заваривала чай. Грациозным движением, почти не глядя, она набрала пригоршню чая и небрежно бросила ее в чайник.
Чайник Рик отметил, еще когда только вошел. И он тоже что-то говорил о Холли. Рик никогда прежде не видал такого чайника, хотя обычно и не обращал внимания на посуду. Но этот чайник по очертаниям напоминал розового гиппопотама с сочно нарисованными черными ресницами и с белым бантом в одном ухе. Несомненно, у этой женщины есть собственный способ обставлять свою жизнь. Определенно.
Интересно, а как она обставляет, к примеру, любовь? Сохраняет ли она свой творческий подход в постели? Те же порывы дерзкого юмора? Та же страсть к жизни? Та же готовность к экспериментам? Та же свобода?
Рик еле сдержал стон, поддавшись разыгравшемуся воображению.
— Вам покрепче? — серьезно спросила Холли. Рик моргнул, на мгновение испугавшись, что к списку необыкновенных ее качеств придется добавить и чтение мыслей.
— Что вы сказали?
— Чай! Вы любите крепкий?
— Да, и несколько капель виски, — пробормотал он.
— У меня нет виски, но я так и так не стала бы портить алкоголем одну из фирменных смесей Скай, — возмущенно проговорила Холли и разволновалась, уловив напряженность в его взгляде, устремленном на нее. Чтобы успокоиться, она продолжала говорить: — Знаете, это одна из самых приятных особенностей чая. Существует около трех тысяч различных вариантов, так что никогда не наскучит комбинировать их. Это поистине древнейшая форма искусства.
Он представил три тысячи вариантов другой древнейшей формы искусства — секса. И если разделить их с ней…
Холли все время чувствовала его взгляд на себе, читать ход его мыслей не требовало труда. Выражение глаз было интимным, но не оскорбляющим, и обжигало так же, как минутой раньше глоток горячего чая. Если бы с такой темной страстью на нее смотрел какой-нибудь другой мужчина, она бы знала, как поставить его на место. Все внутри у нее сместилось и завихрилось… И даже еще хуже — возликовало. Будто плывешь на плоту по бурлящей реке и одновременно безудержно скользишь по наклонной плоскости. В свое время Холли испытала и то, и другое. Подъем и возбуждение, волнение и радостное оживление — так можно описать смешение эмоций, переполнявших ее.
Будто она попала в капкан, запуталась в его взгляде, будто ее захватило в плен молчаливое послание, искрами перелетавшее из его глаз в ее. Затуманенная их голубизна потемнела от напряжения, с каким он смотрел на нее. Глаза гипнотизировали, и она почувствовала, как они притягивают ее к себе… все ближе и ближе.
Звук вздрагивавшего на огне чайника будто эхом отразился от ее вздрагивавших нервов. Словно разбуженная этим звуком, она кинулась к плите и поспешно выключила конфорку.
Рик все еще не сказал ни слова. Она чувствовала, что он следит взглядом, как она наливает кипяток в заварной чайник. Надо о чем-то говорить, лишь бы нарушить невыносимое молчание. Разум заметался, ища, что бы сказать, и наконец зацепился за чайник, стоявший перед ней. Она показала на него, надеясь
