банка с клиентами нашего агентства. Не знаю, зачем я сделала это... Наверное, мне давно надо было выговориться, причем обязательно малознакомому человеку, а лучше всего священнику или психоаналитику, но так уж случилась, что вместо них подвернулась Анжела – с ямочками на щеках и сочувствующим пониманием в голубых ясных глазах. Она ни разу не перебила меня, слушала, подперев кулаком подбородок и даже про ромовые бабы свои забыла, хотя в вазочке их оставалось еще целых две штуки.
– Да-а-а! – потрясенно сказала она, когда я закончила. – Надо же, допрыгался мой кузнечик Лавочкин! Ну, то что у него кроме меня еще Наташка и Дашка есть, это я и без тебя знала. Но чтобы он банк грабанул в клоунском обличье! Или стал соучастником ограбления! Нет, это не про моего Лавочкина. Девушки – вот это по его части. Слушай, что-то ты мне душу разбередила! Я хоть и не влюблена в него так, как прежде, но все же очень волнуюсь! Ведь он, с какой бы там Дашкой или Наташкой не хороводил, а деньги мне всегда вовремя приносил! А тут телефон уже отключили! Такого никогда не было... Ой, как бы что-нибудь не случилось! Слушай, а ведь кумир его проиграл бой! А вдруг Славка с горя руки на себя наложил?!
– Да что ты!
– А что, депрессия, все такое. Славка-то отца своего отродясь не знал, черт знает, какие там у него гены, может, суицидальные есть... Ой, мамочки!
– Не накручивай. Что за ты ерунду несешь! Загулял парень с горя, найдется! И вообще, не понимаю я, что вы в нем все находите?
– А знаешь, какой он массаж делает? – мечтательно вздохнула Анжела. – Такой массаж! Мозг полностью отключается, а когда включается... все, поздно, он обязан на тебе жениться.
– Понятно, – кивнула я. – Значит, ты о нем ничего не знаешь, и где Дашка с Наташкой живут, тоже не знаешь.
– Нет. Вы же повестку ему из милиции делали и телеграмму от мамы организовывали, должны сами знать.
– Он за ними в контору к нам приходил. А адрес там липовый.
– Вот ведь, скотина, сколько денег на алиби потратил, а мне ни копейки не дал, – беззлобно сказала Анжела и принялась за очередную бабу. – Слушай, а ты правда Мисс Россия была?
– Правда.
– Здорово! А я, видишь, мучное люблю, поэтому толстая.
– Ты не толстая, ты аппетитная. И тоже очень красивая. Точно тебе говорю. Как бывшая Мисс.
– Ну спасибо тебе. Можно тебя попросить, если Славка в вашем агентстве объявится, мне позвонить? Я тебе номер своего мобильного дам, там еще денег немного есть, слава богу.
– Ну конечно. И ты мне позвони, если Лавочкин здесь появится.
Мы обменялись номерами телефонов. Я встала и начала собираться.
Бабушки о чем-то весело переговаривались в гостиной.
– Не забывай больше ключ дома, – подмигнула я Анжеле.
– Постараюсь, растудыть мою в тудысь, тудысь и сюдысь! – засмеялась она.
Я стояла уже на пороге, когда у меня зазвонил мобильный.
– Аська, – сказал взволнованный голос шефа, – приезжай в контору, у нас ЧП.
– Ну что еще?!! – Я ворвалась в агентство и остановилась как вкопанная.
Стол в приемной был перевернут, факс, ксерокс, компьютер валялись разбитые на полу, жалюзи сорваны с окон, горшок с единственным в офисе цветком, который я исправно поливала каждое утро, разбит, вешалка опрокинута, немногочисленные бумаги и папки представляли жалкое зрелище, потому что тоже лежали на полу, истоптанные чьими-то безжалостными ногами.
Константин Жуль и Нара сидели на подоконнике, поджав ноги и мрачно взирая на беспорядок. У Жуля было лицо, как у ребенка, у которого старшие сверстники отобрали любимую игрушку. От утренней холености и следа не осталось – волосы всклочены, пиджак измят и порван по плечевому шву, а под левым глазом созревал и набухал приличный фингал. У Нары была сильно расцарапана скула, но выглядел он в целом лучше, чем Жуль – не такой растрепанный и убитый. В ухе у него торчал неизменный наушник, а челюсть размеренно перемалывала жвачку.
Я молча метнулась в кабинет шефа, потом в кабинет Нарайяна, там картина была не лучшей. Все компьютеры перебиты, а свеженькому ремонту нанесен непоправимый ущерб. Стены выглядели так, будто в них кидали тяжелые предметы. Краска кое-где обвалилась, на ковролине видны черные следы от высыпавшегося из разбитого копира тонера. Одно оконное стекло ломаным росчерком пересекала большая трещина.
Перешагивая через разбитую технику, я вернулась в приемную. Подняла с пола своего Крейзи Фрога и спросила шепотом:
– Кто?! Кто все это сделал?!
– Аська, на нас напали. – Жуль спрыгнул с подоконника и, высоко поднимая ноги, прошелся по комнате. Он осматривал останки техники, осторожно ощупывая свой фингал.
– Кто?!! – заорала я. И Крейзи Фрог заорал мотоциклетным воем.
Жуль отобрал у меня игрушку и сунул ее в карман.
– Сюда ворвался какой-то кретин и чуть не поубивал нас, – спокойно сказал Нара.
Жуль перевернул чудом уцелевший стул и усадил меня на него. Сам он опять забрался на подоконник, поджав длинные ноги, чтобы они не касались пола.
– Он почему-то решил, что мы покрываем измену его жены, – подхватил рассказ Константин. – Огромный бугай, метра два ростом, залетел в мой кабинет, схватил меня за грудки и начал трясти: «Это ты тут алиби делаешь?! Это твоя работа?!» И сует мне под нос кучу абонементов в областную филармонию. Это, орет, подделка! И по морде мне – хлобысь!! У меня искры из глаз и сознание как в нокдауне. Я ему говорю, успокойтесь, мы знать не знаем вашу жену и абонементы у вас настоящие! Видите, корешки специальным устройством проколоты: один симфонический концерт посетил – дырочка, на второй сходил – еще одна дырочка! Он как заорет: «Дырочка?!! Да я знаю, что у вас тут черта лысого подделают, а не то что дырочку!! В Интернете рекламу читал!» Короче, оттолкнул он меня, и давай тут все громить. Стулья в стены швырять, столы переворачивать, компьютеры колотить. Я его за руки пытался хватать, но он «Убью!» орет, меня отшвыривает и дальше все бьет. «Не подходи! – вопит, – Я контору вашу гнилую уничтожу! Гнезду разврата жизни не дам!! Если б моя жена не знала, что ей квалифицированно помогут обманывать мужа, она бы на это никогда не решилась! Ублюдки! Подонки! Филармония, мать твою!» Меня еще пару раз ударил.
– Тут я пришел, – вступил Нара. – Мы вдвоем попытались его остановить, но он расшвырял нас как паршивых щенят. Приемную разгромил, принялся за кабинеты.
– Почему вы милицию не вызвали? – чуть не плача спросила я. Оказалось, что мне безумно жаль своего уютного рабочего места, жаль цветочек, уже завядший на горке высыпавшейся земли, жаль денег шефа, которые он любовно тратил на обустройство своей конторы, жаль самого шефа, побитого, несчастного и растрепанного.
– Какую к черту милицию!! – воздел к потолку руки Жуль. – Нами и так уже вплотную занимается прокуратура! Мы по уши в... во всяческих подозрениях!! Меньше всего мне нужна тут милиция! Господи, этот гад испортил все! Нужно заново покупать оргтехнику, делать ремонт, восстанавливать репутацию, цветок новый садить...
– Как вам удалось его выставить?
– Никак, – усмехнулся Нара. – Вернее, удалось, но не нам. Бешеный муж уже начал бить окна, но тут на шум прибежал Леша Чесалов. На лице у него была марлевая повязка, рукава халата, как всегда по локоть засучены, а на руках медицинские перчатки, немножко запачканные кровью. Он держал какой-то хитрый стоматологический инструмент с крючочком на конце, улыбался и, гостеприимно распахнув дверь, сказал: «Пройдемте, больной, у меня как раз место свободно, клиент не пришел». Веришь, нет, этот ревнивый бугай как Лешу увидел, побледнел и стал оседать на пол. Чесалов из кармана пузырек с нашатырем достал, перед носом у него помахал и из агентства под мышки вынес. И сказал напоследок, еще раз хулиганить здесь будешь, без наркоза все зубы пересчитаю. Слыхал, как мой кабинет называется? «В зуб даю!» И мерзопакостно так похихикал. Уполз, в общем, ревнивец, а Чесалов сказал, что если помощь еще какая
