дверь.
Мы с Жулем пошли быстрее, чтобы не упустить блондинку из виду. Перед нами швейцар не стал расплываться в улыбке, а дверь распахнул лениво и не так широко.
– Что ты собираешься делать? – спросила я Жуля.
– Следить! Я собираюсь следить за ней, чтобы понять загадку всех детей лейтенанта Шмидта-Якушева! Я должен восстановить честь своего агентства, а для этого мне нужно все знать!
– Костя, может, ну ее, пусть за ней Педоренко следит? – Я попыталась остановить Жуля, потянув за рукав, но он ринулся вперед, словно гончая, взявшая след.
– Он проследит, этот Педоренко, со своим вечным насморком! Как же!
Мы шли по улице, где ночь, расцвеченная городскими огнями, встретила нас долгожданной прохладой и мелким дождем. Пахло мокрым асфальтом и бензиновым выхлопом, город жил ночной, беззаботной, летней, особенной жизнью. Зеленое платье маячило впереди. Неожиданно Самойленко обернулась. Жуль резко остановился, хватил меня за плечи, притянул к себе и буквально вцепился губами в мои бедные, не готовые к поцелуям губы. Я успела отметить, что сделал он это заученно и умело. До обидного заученно и умело. А также я успела отметить, что сердце его ни на минуту не замерло и не прибавило ходу... А еще я заметила, что земля не ушла из-под ног, небеса не рухнули, мир не перевернулся. Даже дух не очень-то захватило. Я не стала спрашивать бабушки – почему.
Поцелуй был технически грамотный и какой-то немножечко деловой.
– Как ты думаешь, она нас успела заметить? – спросил Жуль, все еще сжимая меня в объятиях.
– Понятия не имею. Ты своей мгновенной атакой лишил меня слуха, зрения, воздуха и ориентации.
– Тебе не понравилось?
– Даже не знаю.
– А я сто лет так не целовался! Ася, смотри, с ней рядом уже кто-то идет! – Он вполоборота, осторожно посмотрел в ту сторону, куда уходила Самойленко. С ней действительно уже шел огромный детина, метра два ростом и широкий, как рекламный щит. Но шел не рядом, а чуть поодаль и сзади, как ходят телохранители.
– Ни фига себе шкаф! – тихо присвистнул Жуль. – Давай за ними!
Шеф приобнял меня и мы чересчур быстро для влюбленной парочки пошли по хорошо освещено улице. Судя по направлению, блондинка с напарником шла к автостоянке.
– Кажется, предстоят гонки с преследованием! – радостно сообщил мне Константин Жуль, когда увидел, что Самойленко и амбал садятся в черный, наглухо тонированный джип. – Ты где свою машину оставила?
– Вон, – указала я на свой красный «Фольксваген».
– Придется бросить твое тихоходное корыто здесь. Поедем на моем «Лотусе». – Жуль побежал к своей лимонной спортивке, за руку увлекая меня за собой. Я даже не попробовала возразить, хотя считала, что на такой выпендрежно-желтой машине, с такой низкой посадкой и ревущим, как у самолета движком, остаться незамеченными на дороге у нас нет никаких шансов.
Константин скакнул за руль так, будто оседлал норовистого, необъезженного коня. Я села рядом с ним с замирающим сердцем. Через минуту мы неслись за черным «Паджериком» по городским улицам. Светофоры работали в ночном режиме, пробок не было, и от этого наша машина была еще заметнее. Но Жуля, кажется, это совсем не тревожило. Он напряженно смотрел вперед, точно повторяя все маневры «Паджерика», и, припав к рулю, в азарте покусывал губы.
Я вдруг поняла, что такой он мне опять безумно, до замирания сердца нравится. Именно такой – немного от меня отстраненный, увлеченный ночными гонками, азартный, виртуозно справляющийся с машиной, с точеным профилем...
– Нужно быть осторожнее, они могут заметить нас, – попыталась я образумить шефа.
– Пусть они меня боятся! – с пафосом заявил Жуль и еще прибавил ходу, заметно сократив дистанцию между машинами.
– Не понимаю, зачем ты это делаешь, – пробормотала я. – Они заметят нас, и мы не сможем проследить, куда они едут.
– Пусть сначала заметят! – Самоуверенности шефа не было предела. Но он мне нравился, нравился, опять нравился с этими своими жесткими мужскими игрушками! Нравился, несмотря на глупую неосторожность, несмотря на легкое пренебрежение к моим советам. Город неожиданно отступил. Мы вылетели на загородную трассу – ровную, гладкую и блестящую от намочившего ее дождя.
– Андреевка, – сказал шеф. – Тут разбилась Милда. Она ехала якобы на дачу к Самойленко, значит, эта «сестрица» и правда где-то в этом направлении обитает.
В «Паджерике», кажется, заметили «хвост», впрочем, не заметить его было немыслимо. Джип рванул вперед, увеличив скорость, Жуль тоже поднажал на газ. Дистанция между машинами стремительно сокращалась. Трасса была абсолютно пустая, мы неслись по ней со скоростью реактивной ракеты, рискуя вот-вот взлететь.
– Ни одна паршивая джипяра не ушла еще от моей ласточки! – хохотнул Константин.
Я вдруг поняла, что он не столько следит за Самойленко, сколько доказывает самому себе скоростные свойства своей машины. Мальчишеский восторг на его лице подтверждал это, но нисколько меня не разочаровывал – было страшно и весело, дух захватывало и замирало сердце. Дорога неслась нам навстречу с нереальной, бешеной скоростью. Жуль нажал какую-то кнопку и боковые зеркала плавно прижались к кузову, увеличив обтекаемость форм спортивки.
– Сейчас обгоним этот катафалк, проедем пару километров до поворота на поселок, там свернем, спрячемся и будем ждать, когда...
Договорить он не успел. Мы только начали обходить джип, когда вдруг раздался резкий хлопок, машину бросило влево, Жуль инстинктивно крутанул руль вправо, но нас отбросило в прежнем направлении, будто мы налетели на бетонную стену. Спортивку перевернуло и закрутило в воздухе, как консервную банку.
– Держись!!! – коротко крикнул Жуль.
Я вцепилась в сиденье, но вовремя вспомнила, что переворотах нужно упереться руками в потолок. Не знаю, сколько секунд нас крутило, мне показалось нескончаемо долго. Руки не выдерживали ударов, слабли с каждым мгновением и я вот-вот могла удариться головой, потерять сознание и...
«Бабуль, ты там еще без меня потерпи! – взмолилась я. – Что-то мне не хочется раньше времени в твою компанию!»
«Вот еще! – фыркнула бабка. – Нужна мне твоя компания!»
Мы приземлились на крышу. Боли я никакой не чувствовала, только усталость в руках, шум в ушах и дрожь в коленках, которые оказались над моей головой.
– Жива? – еле слышно спросил меня Жуль, лежавший вверх ногами рядом со мной, точно в такой же скрюченной позе.
– По-моему, да.
– Ты знаешь, – словно оправдываясь, сказал шеф, – спортивки никогда не переворачиваются, но эти гады прострелил нам колесо.
– Прострелили?! – ахнула я.
– Ну да! Разве ты не слышала выстрел?
Мне хотелось сказать: «Вот к чему привело твое безрассудство!», но я тихо всхлипнув, сказала:
– Мы едва не погибли.
– Ерунда. «Лотусы» самые безопасные в мире машины. – Жуль, кряхтя, вылез через разбитое лобовое стекло и помог выбраться мне. Киркин костюм, к счастью, не пострадал, сумка и босоножки тоже. Голова немного кружилась, а во рту было сухо так, что я начала хватать ртом мелкие капли дождя.
– Ну, этим уродам это так не пройдет! Я их засажу, гадов! Завтра же попрошу своего знакомого из милиции, того, который делал повестку Лавочкину, пробить по компьютеру эту дрянь Катю Самойленко! Кто она, где живет, привлекалась, не привлекалась... Аська, ты действительно в полном порядке?
Он начал быстро ощупывать меня руками – голову, плечи, руки, бедра и ноги. – Не больно? Не больно? – спрашивал он.
– Пить очень хочется!
– Сейчас. – Константин вдруг достал из внутреннего кармана пиджака бутылку прихваченного из
