только что подошел.
– Нарочка! – бросилась я ему на шею. – Ты живой?!
– Я, между прочим, Аська, тоже живой, – обиделся Леша. На Чесалове был белый халат с закатанными рукавами, медицинские перчатки и маска, которая болталась под подбородком. – Пойдемте, други мои, во двор, а то тут наблюдателей много.
Мы обошли дом и оказались у подъезда, возле которого толпились вездесущие бабушки и полуодетые жильцы дома.
– Гнать вас, оглоедов-арендаторов, надо! – заорал какой-то дядька в кальсонах с облезлой кошкой на руках. – До чего дожили?! Сожгли! Спалили! Буржуи хреновы! Я только ремонт закончил, так теперь гарью сто лет вонять будет! Гады! – Он неожиданно замахнулся кошкой и швырнул ее в Нару. Нара не успел уклониться, и кошка приземлилась ему на плечо, попутно стараясь затормозить лапами по лицу и вырвав из уха наушник. Из царапин хлынула кровь, кошка заорала, Нарайян тоже. Чесалов схватил бедное животное за шкирку, потом ловко перехватил левой рукой за передние лапы, правой за задние и заорал «Тра-та-та!», тряся кошку как работающий автомат и «расстреливая» возмущенную толпу жильцов. Кошка завизжала прерывисто, как автоматная очередь. Толпа отшатнулась.
– Хулиган! – заорала какая-то бабка. – Живодер!!
– Это я хулиган?! – возмутился Чесалов, отбрасывая на газон кошку. – Я живодер?! А кто всему вашему дому зубы в кредит делает?! А кому я бесплатно собак от поноса лечил?! Кто у ваших кошек роды принимал?! Да ко мне в зубной кабинет даже канареек таскали, чтобы я им гипс на лапы накладывал!!
– Вы это, и правда, чего на доктора зря напали-то? – вступилась за Чесалова тетка с бигудями на голове. – Он и правда, человек золотой, всегда помогает, когда чего по здоровью или по хозяйству надо. Мне шторы вешал, Анне Петровне краны чинил, Алле Ивановне мусор помогал выносить, Антонине Антоновне давление мерил и таблетки правильные давал!
Я с интересом посмотрела на смутившегося Лешу, потом достала из сумки носовой платок и приложила его к расцарапанной щеке Нарайяна. Перехватив платок, Нара вставил в ухо наушник, заложил за щеку свежую жвачку и, кажется, отрешился от мира, ушел в себя.
Толпа гомонила, обсуждая подробности происшествия, агрессивный мужик подхватил свою кошку и скрылся в соседнем подъезде.
– Отчего пожар? Что случилось-то?! – потрясла я за рукав Чесалова.
– Подожгли вас, милочка! – язвительно сказала стоявшая рядом девушка офисного вида. Наверное, она собралась идти на работу, но, захваченная зрелищем пожара, не успела далеко отойти от дома.
– Понимаешь, Аська, – грустно вступил Чесалов, – род деятельности вашей конторы таков, что всегда найдется ревнивый парень, или психованная бабенка, которая захочет вам отомстить за то, что вы помогаете ее половине скрыть свои походы налево.
– Но ведь тот парень уже извинился! Он приходил вчера, деньги дал на ремонт, розы принес...
– Да какой там парень, Аська! – Чесалов махнул рукой. – Женщина пришла рано утром. Вся в черном, бледная как смерть – смотреть страшно. Я в коридоре стоял, курил, у меня клиентов с утра не было. Смотрю, баба у вашей двери крутится. Я ей: эй, гражданочка, нет там еще никого, больно рано пришли! А она любезно так осведомляется: это здесь мне помогут доказать, что я была в командировке, а не с любовником кувыркалась? И тут я, Аська, признаться, дурака свалял. Думал, клиентка к вам денежная явилась. У нее в ушах сережки, на пальцах колечки, видно, что не бижутерия. Я решил, что дельце вам выгодное подвалило, вот и заверил ее, что именно здесь ей помогут муженька обдурить. А потом, други мои, случилась страшная вещь! На бабе этой что-то вроде плаща было, я еще подивился – в такую жару и плащ нацепила! Так она черной полой махнула, выхватила из-под нее канистру с бензином, на вашу дверь плеснула, зажигалкой чиркнула и... Огонь до потолка полыхнул. Баба заорала: «Чтоб вам, грешникам, гореть, как в аду!» и по лестнице вниз бросилась. Я было ее догонять побежал, но потом опомнился, стал в подъезде тревогу бить, жильцов поднимать, да в пожарку звонить. Пожарные мигом приехали! Пламя-то они быстро сбили, а вот копотью вонять в моем кабинете теперь долго будет. Да и водой, небось, все залили. Э-эх, ребята, переквалифицировались бы вы, что ли, в детективное агентство, к примеру! Мороки бы меньше было.
– Мы уже и так переквалифицировались, – буркнул Нарайян. Он все еще держал мой платок у расцарапанной щеки.
– За что? За что она нас подожгла?! – Я еле сдерживала слезы. – Чем мы перед ней провинились?! Мы и мужа-то ее в глаза не видели! И никаких алиби ему не делали!
– А это, Аська, ты никому теперь не докажешь, – подмигнул мне Чесалов. – Ни-ко-му! Заподозрила жена, что мужик ей изменяет и никакими доказательствами он не докажет, что это не так, пока такое агентство как ваше в городе есть! Любое доказательство купить можно! Вот так-то!
– Вот так-то, – грустно повторил Нарайян. – Только в офисе после одного кретина порядок навели, мебель починили, компьютеры новые купили, и... на тебе! Еще одна дура нашлась. Тьфу!
Мы отошли в тень и присели на лавочку. Судя по всему, пожарные уже справилась со своей работой, потому что жильцы стали осторожно, по одному, заходить в подъезд.
– А нам теперь и идти некуда, – вздохнул Нара. – Надо бы шефу позвонить, сообщить прекрасную новость.
Я вытащила из сумки мобильный и набрала номер шефа.
– Слушаю, – ответил Жуль далеким, упавшим голосом.
Я представила его: заспанного, измученного после тяжелой ночи, наполненной ошеломительными открытиями, безумной погоней, утратой любимой машины, внезапно случившейся любовью ко мне, моим непонятным отказом и наличием у меня на балконе храпящего мужика... А тут еще я должна сообщить ему о пожаре в его любимой конторе.
Мне стало бесконечно жалко его. Я отошла от скамейки подальше, чтобы Нара с Чесаловым не слышали меня, и сказала, прикрыв рукой трубку:
– Костя, я люблю тебя и хочу, чтобы ты ко мне переехал.
– Басова ты? – хриплым голосом спросил шеф.
– Кость, тебе каждое утро звонят Мисс России, признаются в любви и просят к ним переехать? – Меня нисколько не удивила его нарочитая грубость – ведь не далее, как сегодня утром, я не пустила его к себе, выгнала мокрого и уставшего, не напоив даже чаем. Скорее всего, он до сих пор разозлен и обижен, оттого и называет меня «Басова», оттого и не высказывает бурной радости, услышав мой голос.
Как сказать ему, что агентство сгорело?!
– Костя, у нас тут маленькая неприятность... ты только не волнуйся...
– Басова, – резко оборвал меня шеф. – Я не могу сейчас с тобой разговаривать. За мной... за мной пришли, Ася! Меня собираются арестовать!
– Что?!
– Меня хотят арестовать по подозрению в убийстве этого ряженого, по подозрению в соучастии ограбления банка, и еще черт знает, по каким подозрениям... – Он заговорил быстро-быстро, захлебываясь словами, словно счет шел на секунды и он мог не успеть мне всего сказать. Я все поняла, я не стала сбивать и путать его вопросами, я не стала причитать и рыдать, я стала слушать, слушать и слушать, чтобы правильно все понять, чтобы во всем разобраться и сделать все возможное, чтобы помочь ему.
– Ась, я не могу говорить долго... у меня сейчас обыск, тут на квартире... дело в том, что на моей даче, за городом, нашли ... Ася, я не понимаю, я ничего не понимаю! Там во дворе нашли коня, повозку, пустой мешок из-под денег и... и автомат, Ася! Соседи услышали ржание коня, увидели через забор клоунскую повозку, о которой твердят во всех криминальных новостях, и позвонили в милицию! Все... Басова... я погиб... прощай, не поминай лихом...
– Костя! Держись!!! Костя... – крикнула я в трубку, но оттуда уже неслись короткие гудки. – Костя, я тебя... я тебе... – Я даже зареветь не смогла, только смотрела на телефон и слушала отрывистые сигналы, которые словно бы говорили «вот и все, вот и все, вот и все...»
– Аська, ну что там еще?! – ко мне подбежал Нарайян.
Я коротко и почему-то шепотом рассказала ему о своем разговоре с Жулем.
Нара подавился жвачкой, закашлялся, и выдал себе под нос какое-то длинное замысловатое ругательство, из которого следовало, что его спокойной жизни в халявном Инете пришел окончательный и
