– Ты – восхитительная идиотка!
Кажется, что-то подобное он уже говорил когда-то про кареглазую женщину, назвавшуюся Милдой...
– Я полная дура! Тупица! Одно слово – блондинка.
– Ты самая восхитительная тупица и самая очаровательная блондинка.
– Значит, к головоломке нужно приплюсовать еще Милду Якушеву и эту загадочную Катю Самойленко...
– Ты забыла про Подъяблонского.
– Скинь его со счетов! Костя, я не могу сказать почему, но поверь мне – он не имеет к произошедшему ни малейшего отношения.
– Ась, что за тайны?
Жуль смотрел на меня с нескрываемым восхищением. А я, так долго добивавшаяся этого взгляда, ничего не чувствовала; ничего, кроме усталости в ногах и боли на обожженной коже лица.
– Костя, Подъяблонский здесь ни при чем. Все, забыли о нем. Я потом тебе объясню. – Наверное, я рассчитывала, что Жуль начнет выпытывать у меня подробности, а я, поломавшись немного, все-таки расскажу, кто живет у меня в гостиной и буду потом оправдывать себя тем, что меня вынудили сказать, но Константин вдруг легко согласился:
– Ну хорошо, забыли о нем. Думаю, ты знаешь, что говоришь. Ты же самая красивая женщина!
– Да, но не этого года.
– Не говори ерунды. Ты для меня одна!
– Так сразу?!
– Ну почему – сразу? Я знаю тебя сто лет.
– Ты был влюблен в Милду, – напомнила я.
– Это была не Милда и это была не любовь. Страсть, наваждение, мираж! Да, мираж! Та баба делала из меня идиота. Как я мог не замечать тебя?..
«Все с ним понятно», – вдруг отчетливо прозвучал в голове голос бабки.
«Что – все?» – не удержалась я от вопроса.
«Господи, ну зачем ты меня спрашиваешь?! Ты ведь и сама все понимаешь!»
– Ничего я не понимаю! – сказала я вслух.
– А чего тут понимать-то? – весело удивился Константин Жуль. – Как только разгребемся с этой историей, я переезжаю к тебе! А чего время терять? И так уже... восемь месяцев коту под хвост.
– Может, я – к тебе?
– У меня ремонт! – быстро и как-то очень заученно ответил Константин. – Между прочим, капитальный и очень затяжной. Я пока у мамы живу. Ты же не хочешь жить у моей мамы?
– Нет, не хочу.
Он схватил мою руку и снова прижал к губам.
Моя мечта вдруг стала приобретать какие-то избито-пошлые краски. Я ждала от своей любви тайных вздохов, легкого флирта, постепенно растущего родства душ, украдкой брошенных восхищенных взглядов, изысканных приглашений, намеков, полутонов, а получила?..
«Я переезжаю к тебе. Чего время терять?»
Я даже не стала консультироваться по этому поводу с бабкой. Я и так все сама понимала. Я молча доела пиццу, мясо, и залпом выпила мерзкий коктейль.
– Не оборачивайся! – вдруг прошептал Жуль. – Скоси незаметно глаза и посмотри вниз, но не оборачивайся. Она пришла!
Внизу, у зеленого стола, который стоял в самом центре, и у которого до этого сидели только мужчины, появилась женщина в зеленом платье с обнаженной спиной.
– С чего ты взял, что это она? – шепотом спросила я Жуля. – Эта дама блондинка!
– Ась, у женщины, кроме цвета волос, есть множество других отличительных признаков – лицо, фигура, размер груди, манеры, жесты, – принялся поучать меня Жуль.
Ей-богу, на словах «размер груди» моя бабка фыркнула и язвительно расхохоталась!
– И потом, – продолжил Константин, – то, что она надела парик, или просто поменяла его на другой, лишний раз доказывает то, что она аферистка.
Я получше вгляделась в даму и вынуждена была признать, что Жуль прав: именно эта женщина приходила в агентство и называла себя Милдой Якушевой.
– Что мы будем делать? – поинтересовалась я у шефа.
– Что делать, пока не знаю, но теперь мы с тобой точно знаем, что женщина, которая наплела нам невероятную историю про пластическую операцию и про роль в мюзикле, которая выставила меня полным идиотом и к которой я воспылал идиотской страстью – вовсе не Милда Якушева, а скорее всего ее новоявленная сестра Катя Самойленко. А самое главное, что если у них с Милдой и правда, один отец, значит эта Катя в прошлом тоже Якушева!
Идем дальше. Загадочный Якушев умер в две тысячи третьем году. Кикбоксер Дьяченко, местная знаменитость, наделавшая в мире страшный фурор, сидел на могиле этого Якушева, разговаривал с ним и называл покойника батей! Что-то больно много детей у этого Якушева, тебе не кажется? И все с разными фамилиями! Думаем дальше. Свидетельство о смерти этого героя-отца ты находишь – где?! В доме весельчака и затейника, а я бы сказал – городского сумасшедшего, Бубона, которого утром нашли у речки застреленным. Тот, кто его застрелил, постарался сделать клоуна неузнаваемым, положив лицом в догорающий костер. Зачем?! Нет ответа. Но все это значит только одно: как ты правильно успела заметить, клоун Бубон, Якушев-папа, актриса Милда Якушева, аферистка Катя Самойленко и наш великий чемпион чемпионов Дьяченко завязаны в один сложный, замысловатый узел. А значит, все они как-то причастны к ограблению банка? И к смерти актрисы театра музкомедии Милды Якушевой? Увы, во всей этой истории оказалось замешано мое любимое агентство «Алиби».
– Увы!
– Ладно, Подъяблонского мы скинули со счетов, а вот Лавочкин – гений массажа, покоритель женских сердец и главный эрот страны, как он причастен к этой истории?! Может, он тоже незаконнорожденное дитя покойного Якушева?! Тогда все сходится, Аська! Мало ли зачем и почему куча отпрысков могут между собой конфликтовать? Правда, при чем здесь ограбление «Патриота»? Черт, задача для уголовного розыска, а вовсе не для моей бедной, влюбленной в тебя головы!
Мы посмотрели вниз.
Блондинка сделала ставку на красное и выиграла. Потом снова сделала ставку на красное, и опять выиграла.
– Фартовая, – тихо прокомментировал Жуль.
Вдруг Самойленко резко встала, собрала фишки и направилась к кассам за выигрышем.
– И рассудительная, – сказал Жуль.
– Она снова начинает тебе нравиться? – усмехнулась я.
– Рассчитайте нас! – крикнул шеф официантке.
Сунув деньги в роскошные корочки, Константин схватил со стола подаренную бутылку вина, взял меня за руку и поспешно потянул к лестнице.
– Куда? – не поняла я.
– Она уходит, ты что, не видишь? Мы не должны упускать ее!
Жуль перекинул мою руку через свой локоть, и мы чинно стали спускаться по лестнице. Где-то сбоку мелькнула вспышка фотокамеры, потом еще...
– Аська, да ты и правда звезда! – прошептал мне на ухо Константин Жуль. Он по-хозяйски накрыл мою руку своей, и с неподдельной гордостью огляделся. – Какие-то папарацци щелкают нас! Наверное, завтра, на первых полосах желтых газет появятся наши с тобой фотографии! – с довольным видом предположил шеф. – Господи, ну почему, почему ты сразу мне не сказала, что ты самая красивая девушка страны!!
Мы поравнялись с кассами. Самойленко, получив выигрыш, упаковала деньги в сумочку и, подхватив подол длинного платья, направилась к выходу. Швейцар, широко улыбнувшись, распахнул перед нею
