такие же банки, и он допивал четвертую.
Я глазам своим не поверила, но яркое освещение лестничной клетки не давало мне ошибиться: возле моей квартиры сидел и пьянствовал следователь прокуратуры, Тимофей Федорович Педоренко.
– Вы?! – удивилась я.
– Я! – радостно отрапортовал Педоренко, вскочил и, вытянувшись в струнку, зачем-то отдал мне честь.
– Что вы тут делаете?! – Я уже поняла, что Педоренко пьян в стельку, как подросток, впервые дорвавшийся до джин-тоника.
– Я тут... вас дожидаюсь, – еле выговорил следователь прокуратуры. – Звонил, звонил, но никто не открыл, хотя... кто-то там во-о-о-озится! – Он погрозил мне пальцем. – Кто-то во-озится в вашей квартирке, а открывать не хочет. А почему? – Он стряхнул с плечей невидимые пылинки. – Я чистенький, симпатичный, и на лбу у меня не написано, что я прокурорский работник. А? Не написано? – Он пошатнулся и, послюнявив палец, сильно потер свой лоб.
– Уходите, – сказала я.
– Нет, как же, постойте... Ася Борисовна, я ведь так и не пригласил вас в прокуратуру. Ну не люблю я сугубо официальных бесед! Люди зажимаются, прячутся, врут, придуриваются... Такой красивой девушке, как вы, совсем не пойдут казенные стены! А ведь я знаю, зна-а-аю, что вы Мисс Россия...
– Бывшая.
– Бывших Мисс не бывает! – Он покачнулся и схватился за стенку. – Это я вам как следователь говорю.
– Пьяный следователь, – решила уточнить я.
– Ой-ой-ой, первый раз в жизни выпил! Слушайте, – он пьяно всхлипнул, – меня так замучила аллергия! Так, сволочь, замучила! Дай, думаю, хоть раз в жизни плюну на нее и напьюсь, а то лекарства, лекарства, диета, гимнастика, опять лекарства... тьфу! А жизнь-то, жизнь-то мимо проходит! Цветы, ароматы, вкусная еда, девушки! Да, девушки!! – Педоренко хорошенько перемешал на голове волосы и стал похож на всклоченного ежа. – И я решил плюнуть на аллергию! – топнул он ногой. – Купил баночку химической дряни, выпил и прекрасно себя чувствую! Прекрасно!
– Четыре баночки, – опять уточнила я.
– Мне даже пришла умная мысль навестить вас и поговорить по интересующему меня делу!
– Действительно – умная!
– Ася Борисовна, пригласите меня на баночку... чашечку чая!
– Простите, но...
– Ну пригласите! Смотрите, я чистенький, симпатичный, совсем не пьяный и не почти чихаю!
Не будь он следователем прокуратуры, я бы знала как себя вести. С другой стороны, он был пьяным следователем, и это давало мне право на грубость.
– Послушайте, уже очень поздно...
– Но вы же не спите! Идете вот откуда-то веселая и довольная! Хотите джин-тоник? – он сунул мне под нос банку. Я резко отпихнула ее от себя.
– Послушайте, Тимофей Федорович, пожалуйста, идите домой. Идите! Вы очень нетрадиционно работаете на следствии. Вряд ли это понравится вашему начальству!
Я выбрала верный аргумент. Педоренко сгорбился, погрустнел, и пошел вниз по лестнице, шатаясь и придерживаясь за стенку. Не сделав и двух шагов, он вдруг запнулся и кубарем полетел с лестницы. Вскрикнув, я бросилась к нему.
Педоренко сидел на полу, держался за голову и улыбался. Из рассеченной брови капала кровь. До меня вдруг дошло, что упал он специально.
– Во-о-от! – подтвердил он мои подозрения. – Теперь вы, дорогая Мисс, вынуждены будете пустить меня в квартиру и оказать первую медицинскую помощь! – Зажав рану рукой, Педоренко бодренько поднялся к моей квартире.
Меня охватила паника. Что делать? Что?!! Времени на раздумья не было.
Я стала медленно открывать дверь, громко, на весь подъезд сообщая:
– Эх, Тимофей Федорович, лучше бы вы меня в прокуратуру на допрос вызвали, чем ночью ко мне домой ломиться!
Может, Яша услышит меня и успеет куда-нибудь спрятаться?! Допустим, в шкаф...
В квартире было темно. Я нашарила выключатель и убедилась, что Яшина спортивная куртка исчезла с вешалки.
– Э-э, – протянул Педоренко, заходя на кухню, – да вы тут хорошо устроились, Ася Борисовна! Приходите ночью в пустую квартиру, а вам тут на печке и ужин горячий, и чай свежезаваренный, и ...
– У меня домработница! Приходит, готовит, убирает, уходит.
– Да-да-да, через окно! На метле! – Педоренко захохотал.
– Садитесь, я сейчас принесу пластырь, – процедила сквозь зубы я, но Педоренко, пошатываясь, пошел за мной в коридор. Он бесцеремонно начал заглядывать во все комнаты. Теперь я была почти уверена, что он специально напился. Чтобы иметь возможность так похабно себя вести.
– Просторно живете! И зачем одинокой девушке столько квадратных метров?!
– В наследство достались. Послушайте, вы же чаю хотели! Или надумали сделать несанкционированный обыск?!
– Все-все-все! – Напоследок он выглянул на балкон. У меня сердце от страха зашлось, но ни Яши, ни его трех носков на балконе не оказалось.
– Давайте ваш чай! – Тимофей Федорович смыл со лба кровь, залепил рану полоской пластыря и уселся за стол.
– Он у меня с жасмином. – Я надеялась, что это прозвучит для аллергического следователя, как «Он у меня с цианистым калием». Но просчиталась.
– Давайте! – радостно воскликнул Педоренко. – Давайте мне чай с жасмином! А то – лекарства, диета, гимнастика, а жизнь-то, жизнь-то, елки-палки, проносится мимо! Цветы, ароматы, девушки, специи, пряности, чай с жасмином... Сегодня мне можно все! Гуляю! Я так решил.
– Ну, как знаете.
Я налила ему чай со злорадной надеждой, что жасмин его доконает.
Педоренко с наслаждением сделал глоток и прислушался к ощущениям. По-видимому, они были приятными, потому что он улыбнулся.
– Я вот к вам, Ася Борисовна, с каким разговором... Вы ведь с вашим шефом, того... состоите в близких отношениях?
– С чего вы взяли?!
– Как – с чего? Это естественно, когда такая красивая секретарша и такой симпатичный шеф состоят в близких отношениях.
– То есть, вы хотите сказать, что в обязанности любой секретарши входит обязанность спать со своим шефом? Так вот – нет! Я не состою ни в каких отношениях со своим шефом, кроме рабочих!
Как мне хотелось послать его! Но я боялась, все-таки, следователь.
– Странно. А ваш шеф утверждает обратное.
– Да?
– Да, он говорит, что вы его любите.
– Я?! Вы ничего не путаете? Впрочем, как бы там ни было, к вашему расследованию это не может иметь ни малейшего отношения!
– Ошибаетесь! Как правило, к расследованию могут иметь отношение самые неожиданные вещи, а уж такая, как близкие отношения с шефом... могут просто перевернуть его с ног на голову.
– Но ведь Жуль ни в чем не виновен! Его отпустили! При чем здесь наши с ним отношения?!
– Покурить, что ли? – вдруг задумчиво произнес Педоренко. – Представляете, я из-за своей аллергии ни разу в жизни не попробовал закурить! А жизнь-то мимо... Цветы, вино, девушки, пряности, сигареты... У вас есть сигареты?
– Я не курю, – буркнула я.
– А это что? – Тимофей Федорович указал на заполненную до краев окурками пепельницу.
