— Горячего, крепкого и как можно больше, — ответил Ройс.
— И еще несколько бутербродов, которые так вкусно делает Кук, — попросила Кассандра.
— У нас есть свежайший яблочный пирог, — предложила Сара.
У Кассандры заурчало в животе.
— Замечательно. Вы можете отнести что-нибудь наверх, в спальню молодых родителей.
— Им уже несут, мэм. Правда же, это так замечательно? Малышка. Я уверена, из нее получится великолепная маленькая леди.
— Боже упаси, надеюсь, что нет, — пробормотал Ройс, когда служанка ушла. — Если она ею станет, то будет просто невыносимой.
— Вы не должны так говорить, — с укором сказала Кассандра. — Вы должны уважать всех леди, особенно истинных леди.
— Неужели? Откуда берутся все эти «должны»?
— Я просто предположила. Несколько минут назад вы чересчур увлеклись своими «должны».
— Вы имеете в виду то, что я не должен был вас целовать? Думаю, вы правы. Но кто, как не вы, заставил меня размышлять на эту тему?
— Правда? Вы же понимаете, что я никогда в жизни никого не целовала.
— Боже правый!
— Что это значит?
— Только то, что у вас это получилось превосходно для человека, который этого никогда не делал.
— О, благодарю. Как я уже говорила, невинность не значит…
— Неведение. Теперь я понял. Послушайте, если вы не против, давайте сменим тему.
— Как вам угодно, но вас не затруднит ответить почему?
— Потому что вы никогда раньше не целовались, и я нахожусь под крышей вашего брата и к тому же…
— Все эти обязательства…
— Они изрядно все усложняют, не так ли?
— Хм. А вот и чай.
Но больше всего она обрадовалась, увидев еду.
Они основательно подкрепились и продолжили разговор. Кассандра отметила, что с ним ей было очень легко беседовать. Возможно, причиной этому была его сестра, которая научила брата уважать свое мнение.
— Какой была Джоанна в детстве? — спросила Кассандра после небольшой паузы.
Ройс посмотрел на нее с нежностью и улыбнулся.
— Настоящая проказница. — Его улыбка потускнела. — По крайней мере до смерти родителей. После этого она очень долгое время оставалась тихой-тихой. Только познакомившись с Алексом, она снова стала прежней.
— Они так любят друг друга.
— Похоже на то, — с неуверенностью сказал Ройс.
— Вы разве не верите в любовь?
— Вообще-то верю. Мои родители сильно любили друг друга. Я был уже достаточно взрослым, чтобы понять это, и до сих пор это вспоминаю.
— Мои родители тоже. Моя мама любила своего первого мужа, отца Атрея. Я знаю, она, ужасно горевала после несчастного случая, который произошел на охоте. Но любовь, которую она нашла в нашем с Алексом отце, была совершенно другой.
— Как же так?
— Она знала первого мужа большую часть своей жизни. Его выбрал для нее отец, прежний правитель Акоры. У них был крепкий союз, который мог бы длиться вечно, если бы ее муж остался жив. Но это была не страстная, не всепоглощающая любовь.
Ройс помешал ложкой чай в чашке.
— Я думал, вы не интересуетесь Байроном.
— Какое отношение он имеет ко всему сказанному?
— Ну, я не знаю. Все эти рассказы про любовь и душу очень похожи на его стихи.
Увидев выражение ее лица, Ройс понял, что сказал лишнее, и решил поправить ситуацию.
— Конечно, он не так красноречиво об этом пишет. Он вообще не способен на это. И к тому же он говорит только о себе.
Кассандра ответила очень сухо:
— Человек может одновременно ненавидеть плохую поэзию и восхищаться силой настоящей любви.
— Возможно, это одно из многих различий между мужчиной и женщиной.
— Байрон — мужчина.
— Ну, все, довольно. Лучше даже не начинать.
— Возьмите еще кусок яблочного пирога.
— Невинность не значит…
— О Боже, я знаю! Можем мы поговорить о более приятных вещах, например, о нашей с вами племяннице?
— Да, давайте. Правда же, она самая очаровательная из всех детей, которых вы видели?
— Ну, поскольку я видел очень мало детей, — шутливо произнес Ройс, — то должен согласиться.
— Как вам не стыдно! Вы прекрасно знаете, что она лучшая.
— Да, — признался Ройс, не отводя глаз от Кассандры.
Она внезапно поняла, что ему открылось в ней слишком много. Это было мгновение необычайной близости. С трудом она взяла себя в руки.
— Почему вас назвали Кассандрой?
Она положила вилку и аккуратно стерла с губ крошки.
— Вам не нравится это имя?
— Оно прекрасно. Но, согласитесь, в голове сразу возникают аллюзии к трагической судьбе Трои, принцессе, которая предсказывала будущее, но которую никто не слушал. Ваши родители знали об этом, когда выбирали имя?
— Да, знали.
— Тогда почему?
— Мы все — одна большая семья, как вы уже могли заметить.
Она задумалась, не зная, рассказывать ему или нет, потом медленно проговорила:
— Джоанна может видеть скрытые от глаз вещи.
— Слава Богу, что у нее есть этот дар. В прошлом году благодаря этому дару она нашла меня.
— В вашем роду были необыкновенно одаренные женщины. Не в каждом поколении, но довольно часто. Это ведь правда, не так ли?
— Да, но какое отношение это имеет к…
— Примерно в тысяча сотом году один из членов вашей семьи приехал на Акору.
— Да, он прислал оттуда некоторую коллекцию древностей. Она до сих пор находится в библиотеке в Хоукфорте.
— Но сам он остался на Акоре. Мы знаем, что с ним случилось, он бережно относился к нашей истории, сведения о нем сохранились. Его потомки — одна из ветвей моей семьи.
— Значит, мы с вами уже давно породнились.
— Очень давно. Примерно семьсот лет назад. Наш общий предок сам, возможно, и не обладал никаким особым даром, но, поселившись на Акоре, тем самым наградил женскую линию незаурядными способностями.
Ройс очень долго оставался безмолвным. За окном птицы начали возвращаться в свои гнезда, свитые в виноградных лозах. Город медленно погружался в сумерки.
— Кассандра… — медленно и задумчиво произнес он. Внезапно она почувствовала облегчение от того,
