Крашенинников покраснел и опустил голову. И в кого он только уродился… Нет, у него действительно чересчур опасные для людей закидоны… Может, прогуляться к психиатру?..
— Быть буфером — самое неблагодарное занятие, Алексис. И лучше не берись за него. Долго не продержишься. Тем более между мной и Анькой. 'Боливар не вынесет двоих…' Я кругом виноват, я знаю, но мое знание ни хрена не меняет, а наоборот, завязывает узлы круче и круче. Раз пошла такая пьянка… Я тебе расскажу. Чтобы ты больше никогда впредь не возникал с подобными глупостями. Я с Анькой не сплю уже столько времени… сам давно забыл, когда в последний раз это было. По-моему, со дня зачатия Ваньки. Я окончательно схожу с круга, Алексис, совсем спиваюсь и как мужик давно ни на что не гожусь. Хана мне, каюк! Выпал в осадок! Анюта думает, что у меня тут содержится небольшой гаремчик… Бред! Мне уже девки не нужны, если так что-нибудь, по хозяйству… С женой-то вон не справляюсь! Ну, не могу же я, в самом деле, посоветовать ей найти себе нормального мужика! Что же девушке зря простаивать: молодая баба, в конце концов! Не получается у меня больше ничего, Алексис! Пить надо меньше! А у тебя как с этим делом?
Виктор с интересом взглянул на приятеля и прочитал:
А может, ты меня выручишь? На предмет Аньки?.. Глядишь, она малость подуспокоится…
Алексей пристально рассматривал клеенку на столе.
— Ей не нужен никто другой, Витя, — тихо сказал он.
— Тьфу! — плюнул Крашенинников. — А ты у нее об этом спрашивал? Спрашивал?! Нет?! Тогда что же лепишь свои заключения? Нужен, не нужен! Она сама не знает, кто ей нужен! Уж во всяком случае, она мне не нужна! Ни в каких отношениях!
Он опять не рассчитал силу своего удара. Приятель понурил лысоватую голову с унылым носом.
— Не привык к несовпаденьям? — спросил Виктор. — А давно уже пора!
— А Тата? — вдруг спросил Алексей, не поднимая головы. — Как же ты с Татой?
Виктор дернулся, как от пощечины, и снова покраснел.
— Ну что Тата?! Что Тата? — заорал он, бабахнув кулаком по столу. Пустые стаканы испуганно вздрогнули. — Ты лучше этой темы никогда не касайся, Алешка! Тата — это совсем другое, и не нужно ее ни с кем путать! И вообще это была чистая случайность, понимаешь, урод, абсолютная неожиданность, не имеющая ни малейшего отношения ко всему остальному в моей, в ее и в твоей биографии! И в Анькиной тоже! Чернобыльский взрыв!
— Он как раз имел самые страшные последствия для всех, — отозвался Алексей.
Ох, и умен! И рассуждать умеет! Сколько их, таких, выискалось на голову Крашенинникова!
— Ну ладно, ты хоть закуси чем-нибудь! — остывая, поторопился он сменить тему. — Ты совсем ничего не ел!
Виктор вспомнил, что Таня просила накормить Алешу. В кастрюльке, заботливо укутанной кем-то из девок в полотенце, что-то оставалось со вчерашнего дня. Виктор распеленал кастрюлю и задумчиво поковырял вилкой в макаронах: вдруг там притаилась котлета? Котлеты не было. Пустые макароны приятель жрать не станет. Придется ему остаться голодным, не судьба…
Виктор вернулся в комнату. Алексей встал, собираясь уходить.
— Куда ты? — попробовал удержать его Крашенинников. — Посиди еще, может, я какую жратву еще обнаружу…
— Нет, мне пора, — отказался Алексей. — Извини меня, Витя, за дурацкий разговор. Не нужно было… Что-нибудь передать Ане?
— 'А жене скажи, что в степи замерз', — машинально порекомендовал Виктор. — Я в полном порядке, приятель, не бери в голову! Проехали! Когда придешь?
— Через два месяца, — ответил Алексей. — Я завтра уезжаю на Волгу: Ярославль, Нижний Новгород, Самара, Саратов, Волгоград…
Знать бы тогда, что Виктор видит Алешку последний раз в жизни…
14
Вечером заявилась одна из очередных шалашовок Виктора, и следом за ней — возник Венька Туманов с бутылкой.
— Вы сговорились? — с интересом спросил Виктор, любовно и нежно оглядывая Веньку. — Что-то ты давно не заглядывал, дружище! Тебя, как всегда, непросто отнять от женской груди. Как продвигается роман с Наташей?
Шалашовка по имени Нелька села и закурила, с любопытством приготовившись слушать о романе. Кажется, именно она вчера варила здесь макароны и жарила котлетки.
Странно, что их привлекает, этих потаскушек, в Викторе? Как с мужика с него теперь фиг поимеешь, насчет монет — то же самое: все-таки трое детей, не шибко разбежишься. А вот подишь ты: шляются и шляются без конца, падают с неба, словно снежинки. Или листья осенние. И что только ему с ними делать, разве гербарий собирать?
Венька открыл бутылку и сполоснул под краном стаканы. Нелька положила на стол коробку шоколадных конфет.
— Смотри-ка! — восхитился Крашенинников. — Хочешь устроить мне сладкую жизнь? Венька, налетай на халяву, иначе я мигом все слопаю!
Он очень любил сладкое, и его знакомые девушки моментально узнавали об этом необычном для мужчины пристрастии и начинали таскать ему шоколадки и карамельки.
— И так уже зубов нет, — заявил прямолинейный и бестактный Венька. — А туда же: конфеты! Смотри, диабет наживешь! С Наташей, к сожалению, кранты.
— Как кранты? Опять не в кайф? — поразился Виктор. — У вас все столь чудненько разворачивалось! Ты, видимо, 'любви ее не понял' и, не разобравшись в тонкой и ранимой женской душе, нажал не на ту струну.
— На ту самую! — заверил Венька и закусил водку конфетой. — Но насильно мил не будешь и сердцу не прикажешь.
Чувствовалась крепкая школа Крашенинникова.
— Понимаешь, старик, она у тебя какая-то чокнутая, и чего ты мне ее подсунул, не понимаю! В театр желает ходить на премьеры и в Киноцентр! Ну, я сходил пару раз — тоска смертная! А цены в буфете такие, что на полбутерброда девушке не хватает. Уж я не говорю о пиве для самого себя. И показывают одну сексуху!
— Ну, ты даешь! — воскликнул Виктор. — Да тебя просто где-то сглазили! Бедный мальчик! С каких это пор тебе стала невыносима сексуха, несчастный?
Нелька хихикнула и тоже, не теряясь, слопала сразу две конфеты.
— С каких, с каких, — проворчал Венька. — С тех самых… Она ведь у тебя только смотреть ее здорова, а как до дела — так в кусты!
— Наташка?! Улет! — изумился Виктор. — Да ты что?! Это рыжая Наташка в кусты?!
— Да никакая она давно не рыжая, сто раз тебе уже объяснял! — с досадой воскликнул Венька. — Ты абсолютно все перепутал! Я ее рыжей и не видал! Это тебе, может, повезло! В общем, она твердит про женскую гордость, как заведенная.
Виктор поставил стакан на стол. Нелька веселилась вовсю.
