плевался. Зато если карта пёрла, круглые глазки сина начинали блестеть особенно ярко, а четырёхпалые руки, которыми больше трёх карт и не удержишь, принимались азартно дрожать. Но при этом он ни разу не удвоил ставки, если у Казина на руках оказывалось хоть на одно очко больше, так что все спички неуклонно, одна за другой перекочевали к инопланетчику.
– Чего ж ты не удваивал? – злился Казин, предъявляя крюк против синовских пятнадцати очков. – У тебя же хорошая карта!
– Но у тебя лучше, – пискливо ответствовал инозвёздный гость. – Удвоил бы и проиграл со своей хорошей картой в два раза больше…
«Подглядывает!» – решил Казин.
– Ничего я не подглядываю! – обиженно заявил син.
Казин вздрогнул, но ничего не сказал. Сдал по три карты, открыл козыря, выставил на кон предпоследнюю спичину, поднял карты, так, чтобы при всём желании син не мог ничего увидеть. Первой картой шла никчемушная девятка червей. Осторожно сдвинул карту. Следом явился валет крестей.
«Картёшечка…» – сохраняя непроницаемое выражение лица, подумал Казин.
– Картёшечка это как? – поинтересовался син, всем видом показывая, что ему карта привалила.
– Картёшечка как картошечка, – задумчиво выговорил Казин. Потом он поднял голову и спросил ошеломлённо: – Так ты что, мысли мои подслушиваешь, что ли?
– А как же!.. – ничуть не смущаясь, признался син. – Должен же я у тебя выиграть.
Казин, не глядя на третью карту, удвоил ставку, син тут же уравнял и предъявил четырнадцать очков. Даже если бы у Казина пришёл туз к открытому валету, при таком раскладе он всё равно проигрывал бы.
Син, довольно урча, упихивал спички в коробок.
– Ты погоди, – сказал Казин, – мне же прикуривать надо.
– Моё! – твёрдо постулировал син. – Я их выиграл.
– Что же мне, до завтра без курева сидеть? – возмутился Казин. – Хотя бы половину отдай, ты же на мои играть начинал.
– Нет. Ты сам в начале игры сказал, что половина спичек мои.
Син спрятал спички в нагрудный кармашек, туда, где прежде лежала малявина.
– Хорошо… – протянул Казин. В голове созревала мысль, которой он боялся дать чёткое определение, чтобы син не рассёк её прежде времени. – Хорошо… значит, придётся до завтра терпеть…
– Я же сижу без синтезатора, – словно специально подыграл Казину син. – Если хочешь, я весь коробок поставлю против синтезатора.
– Ха! – Казин даже не посчитал нужным скрывать презрение. – Спичкам цена копейка, а за твою фигулину я целую ночь отрабатывать должен. Сидел бы сейчас дома, а не сушил бы тебя вместе с твоей тарелкой.
Казин поднялся, пошарил на полке со всякой ерундой, нашёл старую, ещё советской чеканки копейку. Когда-то этих копеек валялась тут целая пригоршня, рабочие играли на них в свободную минуту, а потом сваливали обратно на полку. Теперь монетки растерялись, но одну Олег всё же сыскал.
– Вот это и есть копейка, – внушительно произнёс хозяйственный крановщик, щелчком выкладывая монетку на стол. – Будешь играть?
Син оглядел копеечку и решительно брякнул на стол коробок.
Сдали карты. Казину выпал марьяжик, а у сина явно ничего не было.
«Хороша парочка, баран да ярочка», – на пробу мысленно произнёс Казин.
– Марьяж, что ли? – переспросил догадливый син и сбросил, не удваивая ставки.
– Трефовый, – признал Казин, сгребая отыгранный коробок. – Ну что, пошли по-крупному? Что ставишь против фигулины?
Син вскочил и побежал к астроходу.
– Две бери! – крикнул вдогонку Олег. – Ежели удваивать придётся, я малявину поставлю!
– Вот! – син выставил на стол радужное полушарие.
– Что за штуковина? – предусмотрительно спросил Казин, хотя уже внутренне решил брать всё без разбора.
– Климатизатор. Любую атмосферу в корабле сделать может.
– Ага. Это вроде как кондиционер? Потом научишь, как им пользоваться.
– Выиграешь – научу.
Син принялся тасовать колоду. Казин зорко присматривался, чтобы инопланетный паршивец, не дай бог, не передёрнул. Ожегшись на молоке, дуют на воду, а Казин как-то семь рубликов спустил, севши с Лёхой и Вохой сыграть по копеечке. С тех пор играть на деньги с подсобниками Казин зарёкся. Сами чернорабочие играли по-чёрному. Были они мужики сиделые, Лёха так даже дважды. Конечно, до шулеров им далеко: птицы невысокого полёта – бывшие бакланы, давно взявшиеся за ум, обратившиеся в простых ханыг и перебивавшиеся мелкой тащиловкой. Но играть с ними всё равно можно только без башлей, на просто так. Кто в зоне бывал, тот карты видал. Передёргивает, что и не поймёшь, когда нужную карту вынимает. Лёха показывал потом, как он это делает, так что несмышлёнышу и Казин мог бы башку задурить, но сейчас он следил лишь, чтобы зелёный син не мухлевал. И без того, попробуй сыграть против того, кто твои мысли слышит.
Син кинул по три карты, открыл козырями бубны. Казин взял свои карты, развернул, не глядя. Син выжидающе смотрел на непроницаемую казинскую физиономию.
«Вот ты и продул свою штуковину…» – мысленно произнёс Казин, удваивая ставку.
Син сморщился и бросил карты. Казин с довольной ухмылкой переставил штуковину на свою половину стола. Син тем временем быстро протянул ручонку и перевернул казинский бор.
– Ты меня обманул! – задребезжал он возмущённо. – У тебя на руках вообще ничего не было! Три девятки!
– Когда это я врал? – нахмурился Казин.
– А что ты только что подумал?
– Что хочу, то и думаю. Я не для тебя думал, а для себя самого.
– Всё равно ты меня обманул!
– Ни хрена! – Казин для убедительности пристукнул ладонью по столу. – Я что подумал, что у меня карта сильней? Нет, я подумал, что ты проиграл. А ты выиграл, что ли? Сам же карты бросил, я тебя за руку не тянул. Значит, я правду подумал. Так?
– Так… – убито согласился син.
Потом глазёнки его засверкали, и на кон был выдвинут механизм, который Казин уже окрестил фиговиной.
– Ещё будешь играть?
– Ты вроде обещал научить, как твоим добром пользоваться.
– Вот он научит, – син кивнул на фиговину. – Это дидактор. Одну цапфу на лоб, другую на климатизатор, и тут же поймёшь, как он работает. А если что поломано, то узнаешь, как исправить.
– Холодильники чинить он может?
– Всё может.
– Тогда – валяй. – Казин смешал карты. – Эх, парень, не за то отец сына бил, что тот в карты играл, а за то, что отыгрывался.
– Сина бить нельзя! – твёрдо заявил косможитель. – Я гражданин Галактики и пользуюсь правом личной неприкосновенности.
– Сама себя раба бьёт, что нечисто жнёт, – Казин твёрдо вознамерился говорить только общими фразами.
Покуда син бегал в муровину за новыми вещами, Казин успел опробовать ещё не выигранный дидактор и убедился, что тот и впрямь в полминуты научает, и как работает малявина, и как пользоваться штуковиной. Син вернулся, волоча буровину в половину своего роста.
– Автонавигатор! – объявил он, не дожидаясь вопросов.
– А как же твоя тарель без него полетит? Сам, что ли, за рычаги сядешь?
– Сам и сяду! – отрезал син. – Не маленький!
