– Тогда поехали! – Казин споро раскидал карты.
Пришли десятка с валетом всё в тех же трефах.
«Карта не лошадь, к утру повезёт!» – заглушая радость, подумал Казин.
Судя по выражению зеленорылого лица, у сина на руках были сущие слёзы. Но всё же син выдвинул на середину вагончика навигатор и, чётко выговаривая слова, произнёс:
– Вот ты и продул свою штуковину.
– Это мы ещё поглядим, – заметил Казин, выставляя малявину против буровины и выкладывая карты крапом вниз.
– Ты зачем уравниваешь? – закричал неуравновешенный син. – Я же сказал тебе, что ты продул!
– А я сказал, что я выиграл, – Казин переложил дидактор к себе на топчан и принялся откантовывать буровину в дальний угол.
– Теперь из-за тебя получается, что я соврал? – на сина было жалко смотреть.
– Ну что ты… – успокоил щепетильного партнёра Казин. – Ты не соврал, ты просто ошибся. А я тебя поправил. Ещё играть будешь?
– Буду! – визгнул синюшный син и побежал за новыми ставками.
Теперь син уже не пытался блефовать, так что дурылину (мини-гравитатор) Казин выиграл лишь с третьего раза. Следом ушлый механизатор оторвал дуровину, штукенцию, хренулину и ещё несколько предметов, каждому из которых тут же давалось название.
«Туз, он и в Африке туз», – талдычил Казин, выдвигая дуровину против хреновины – портативного пищеблока, рассчитанного на любой метаболизм, какой только бывает в Галактике.
– Ты говорил, туз в Африке, – бесновался проигравший син, – а он у тебя на руках! Скажи, где тут Африка, где?
– Во-первых, тузов в колоде четыре, – резонно отвечал Казин, – а у меня на руках только один. А во- вторых, даже если бы мы сейчас в Африке сидели, туз всё равно дамочкой не оборотился бы. Резонно? Тогда ставь халявину и что там у тебя осталось…
– Ещё катапульта осталась.
– Оружие, что ли? А у тебя лицензия на неё есть?
– Это не оружие. Это спасительная катапульта. Если случится катастрофа, то надо в неё залезть, и она тебя мигом домой вернёт, к синоматке.
– А ко мне домой может?
– Нет, она раз навсегда настроена.
– Такая бандурина мне ни к чему… – Казин окинул захламленный инопланетной техникой вагончик и решил: – Ладно, давай и бандурину.
Не сразу и со скрипом, но и халявина, и спасительная бандурина очутились в рачительных казинских руках. Обессиленный син тоскливо озирал бывшее своё имущество..
– Ещё? – спросил Казин.
– У меня больше ничего нет.
– В долг не играю, – объявил Казин и принялся задумчиво тасовать колоду.
«Он меня пичкой, и я его пичкой», – думал он предохранительную мысль.
Потом предложил:
– Трус в карты не играет. Ставь муровину против половины всего барахла.
– Астромобиль? – ужаснулся галактотурист.
– Ну да, муровину.
– Ни за что! – Син задрожал, словно осиновый лист. – Я же домой попасть не смогу!
– А хочешь, – предложил Казин, глядя в глаза сину и незаметно прокладывая карты, как учил дважды сидевший Лёха, – я сначала тебе сдам и ты будешь ставку делать, уже карты поглядев?
– А если не захочу ставить?
– И не ставь. Была бы честь предложена.
– Тогда давай! – решился син.
Казин, стараясь не выдать себя, раскидал карты.
«Кто не рискует, тот не пьёт шампанское, – твердил он как молитву. – Знал бы прикуп, жил бы в Сочи».
Син дрожащей лапкой коснулся своих трёх карт, сложил их вместе, осторожно глянул на первую, сдвинул её, чтобы стала видна вторая, затем третья. Глазёнки запылали от азартной жадности. Теперь Казин не сомневался, что сумел сдать сину червонный крюк. Двадцать одно очко на червях, это можно перебить только бурой. И всё же син колебался.
– А что у тебя? – спросил он.
– Ещё не смотрел, – честно ответил Казин.
– Так посмотри.
– Зачем? Мы договаривались, что только ты заранее смотришь. Я ставил не глядя. Так идёшь, или это всё моё?
– Ставлю астромобиль! – отчаянно закричал син.
– Тогда подтверждай. – Казин усмехнулся, сообразив вдруг, что раз у тинокожего ничего больше нет, то и ставку свою он подтвердить не сможет. А это значит, что Казин, у которого оставались в запасе малявина, штукенция, хренулина и ещё пяток механизмов, выиграл, даже не открывая карт. – Чем удваивать будешь?
Инопланетчик тоже сообразил, в какой переплёт он попал. Заметался, засучил ручонками… спросил с тоской в голосе:
– А без удвоения нельзя?
– Нет, – отрезал Казин. – Правила, это закон! Или подтверждай, или бросай карты.
– Подтверждаю… – хрипло выдавил син.
Казин скорбно поджал губы. С этими инопланетскими держи ухо востро! Им лишь бы честного человека обдурить. Он так и знал, что не пустым остался блудный син, что-то у него в загашниках да есть. Не сохрани Казин половину выигрыша, сам бы сейчас попал в дурацкое положение.
Син тем временем разлепил ворот комбинезончика и стянул с шеи крошечную бирюлинку, висевшую на почти невидимой нитке. Всей величины в бирюлинке было с копейку, хотя блестела она и переливалась не хуже голографической этикетки на непокупаемой дорогой водке.
– Что за… – привычно начал Казин, запнулся, обнаружив, что словарный запас его иссяк, но сделал мощное усилие и изобрёл-таки слово: – Что за кчемулина?
– Удостоверение на право гражданства, – торжественным шёпотом произнёс син.
– С ума спрыгнул? – возмутился Казин. – Паспорт и в залог-то брать нельзя. Что я с чужим удостоверением делать буду?
– Оно не чужое, – возразил бледный до серого син. – Оно на предъявителя.
– Ну-ка, – Казин коснулся искры анализирующей цапфой фиговины. – Верно говоришь… Так, на предъявителя… насильственному изъятию не подлежит… а перенастройка как делается?.. Ага, понял. Ладно, клади свою кчемулину. Иду на всё!
Син окинул пристальным взглядом бывшее своё имущество и тоном мультяшного мужичка заявил:
– Маловато будет! Знаешь, сколько удостоверение стоит?
Казин на мгновение задумался и добавил копейку.
– Теперь в самый раз, – строго сказал он, предупреждая возможные споры.
– Всё равно маловато! – упорствовал син.
– Не хочешь, не соглашайся, – Казин пожал плечами. – Забирай свой паспорт и проваливай.
– Спички тоже гони, – неуклонно потребовал син.
– На, жмот, подавись! – Казин брякнул коробком о доски стола.
– Крюк! – возгласил син, выкладывая перед Казиным туза и десятку червей.
Хотя Казин сам подмешал сину такие карты, внутри стало неуютно. Казин осторожно поднял свой бор. Внизу лежала Акулина, следом пришёл пиковый валетик и, наконец, туз, тоже козырный. Не пропали зря Лёхины уроки.
– А ведь у меня – бура, – мягко произнёс Казин, глядя в оторопелое синовское личико. – Пролетел ты,
