парень, со своим гражданством.
Глава 7
Фанера над Парижем
Держать удар судьбы син не умел. Личико его пошло всеми цветами побежалости, а следом случилась истерика. Казин даже хотел бежать в кран за аптечкой. В аптечке у него хранилась настойка йода, старый, многократно стиранный бинт и пузырёк с нашатырным спиртом, которым случалось по утрам вытрезвлять чернорабочих. Именно это проверенное лекарство Казин и собирался пустить в ход. По счастью, вспомнил про штукенцию – лечебно-диагностический комплекс – и использовал его. Син затих, лишь причитал время от времени, поминая синоматку и родную Синляндию.
– Да не будь ты бабой! – грубовато успокаивал Олег хлюпающего носом приятеля. – Я ж тебя предупреждал, что продуешься. Ну ничего, у нас тут тоже люди живут. А то в город поедешь, в цирк поступишь. На тебя, знаешь, как народ ломиться будет? «Аншлаг» называется.
Син не слушал и продолжал похныкивать.
Наконец Казину это надоело, и он устроился на топчане, будто бы спать. На самом деле остаток ночи поглядывал сквозь полуприкрытые веки, не выкинет ли обобранный галактопроходец какого-нибудь фортеля. Угонит муровину, и лови его потом. В ГАИ с таким делом не обратишься. Опять же, повесится сдуру – тоже хлопот не оберёшься. Однако ночь прошла спокойно, сину то ли в голову не пришло противоправно воспользоваться чужим, то ли медицинская штукенция лишила его возможности активных действий.
Субботним утром невыспавшийся Казин выполз из вагончика. Муровина, потеряв всю свою внушительность, бесформенной кучей громоздилась посреди пены. Утренняя роса густо покрывала её. Казин досадливо покачал головой и с дидактором в руках принялся изучать доставшееся богатство. Син с несчастным видом таскался следом и стонал что-то про свою матушку.
– На жалость давишь? – злился Казин. – А кто тебя заставлял продуваться дотла? Сиди теперь, жди, пока за тобой спасательная экспедиция прилетит.
– Не прилетит!.. – заливался слезами син. – Служба спасения только за гражданами прилетает, а я теперь не гражданин…
– Ну, парень, у вас и нравы!.. – выговаривал Казин. – С живым человеком так обойтись только потому, что он паспорта лишился. Волчьи у вас порядки! Я бы на твоём месте плюнул на такую Галактику. Устраивайся у нас. Гляди, красотища кругом! Простор! А воздух какой, а?..
Син с трудом выдёргивал лапки из глины и явно никакой красотищи не видел.
– О синоматка!.. – ныл он с теми же интонациями, с какими итальянские трагики восклицают: «О мама миа!» Казину уже начинало чудиться, что его на спектакль затащило.
– Кончай скулить! – наконец разозлился Казин. – Подумаешь, застрял у нас… В деревне тоже люди живут.
– Но я не человек, – резонно возразил син. – Я тут жить не смогу.
– Смо-ожешь!.. – пообещал Казин. – Не умеешь – научим, не хочешь – заставим.
Поднявшееся солнце согнало росу с боков муровины, и Казин, убедившись, что забухшие реинкарнаторы просохли за ночь, принялся стаскивать в космоплан выигранные хреновины и хренулины. Муровина раздувалась, принимая прежние внушительные очертания.
– О синоматка! – голосил пришелец.
– Чего она тебе далась? – не оборачиваясь, спросил Казин, изучая режим временной консервации муровины. – Хрюкает небось…
– Хрюкает! – восторженно подхватил син. – О, как божественно она хрюкает!
– У меня, вон, Борька в хлеву тоже хрюкает. И ты, заведёшь порося – и наслаждайся. А потом сала накоптишь. Сало – это вещь, не то что твоя трансцендентальная жрачка.
– Я не ем сало, – возразил син. – У меня совершенно иной метаболизм.
Казин прибрал на место всё, кроме дидактора, и включил режим консервации. Раздалось громкое шипение, муровина сдулась, как проколотый пузырь. Казин скатал муровину в рулон и упрятал в заплечный мешок, с которым на всякий случай не расставался, выходя из дома. Пустой рюкзачок – не великая тягота, а ежели разживёшься чем-то полезным, то тара всегда под рукой. Вот как сейчас, например. Дидактор Олег прибрал отдельно. Конечно, крановщик, это не простой механизатор, он во всякой машине с закрытыми глазами разберётся, но всё-таки лучше, если обучающая фиговина будет под рукой, а не в законсервированном космолёте.
– Идём, что ли? – обратился он к безутешному сину. – Сегодня выходной, на объекте работы не будет, так я тебя до деревни провожу. А дальше уж сам как-нибудь. Беженцем скажешься или ещё что…
Син продолжал рыдать и, кажется, даже не слышал, что ему говорят. А Казину вдруг явилась простая и неприятная мысль: ведь сина не спрячешь, а это значит, что понаедет толпа всяких бездельников, начнут выспрашивать и вынюхивать, а син, ясен пень, молчать не станет. Отнимут нажитое, как пить дать, отнимут. И неприятности могут быть. Конечно, сейчас дружбу народов и прочий интернационализм отменили, но наверняка найдутся желающие обвинить человека в каком-нибудь смертном грехе. Да и просто сина жалко.
Казин был жёсток, но не жесток, и то, что син рыдал не по барахлу, а по своей матке, тронуло механизаторское сердце.
– Вот что, – Казин сбросил рюкзак и принялся распаковывать его. – Не хнычь. Отправлю я тебя домой. Муровину не отдам, не надейся. А катапульта твоя мне всё равно без надобности. Садись и лети с ветерком.
– Мне заплатить нечем, – не веря счастью, прошептал блудный син.
– За кого ты меня держишь, зеленяка? – обиделся Казин. – Что же я, не понимаю? Я тебе так, по дружбе. Хинди-руси пхай-пхай! Понял?
Опасаясь за целостность реинкарнаторов, Казин расстелил муровину не на земле, а на стальном листе пены и включил компрессор. Эта штука вроде как движок у трактора, чтобы раскрутить дизель. Инопланетная техника от нашей и не отличается почти, только проходимость у неё, по сравнению с хорошим болотником, слабовата. Чуть что – намертво забухнет.
Через минуту муровина приобрела прежние внушительные размеры. Казин уже привычно нырнул в люк, поднатужившись, выставил на улицу бандурину.
– Давай, – сказал он сину, – действуй! Или это тоже я должен?
Син подбежал к бандурине, захлопотал, готовя её к пуску. Потом вскочил на приступочку. Бандурина окуталась сапфировым облаком защитных полей.
«Ишь как зашустрил… – с обидой подумал Казин. – Хоть бы для приличия спасибо сказал или попрощался по-человечески».
Возможно, син услышал недовольную мысль или просто пробудилось в нём доброе чувство, но он помахал Казину лапкой и произнёс:
– У тебя теперь есть хороший астролёт и галактическое гражданство, поэтому мой тебе совет: собирайся и улетай отсюда как можно скорей.
– Зачем это? – не понял Казин.
– Тут дикая, ничейная земля. Но я ещё вчера застолбил её, оформив заявку на своё имя, так что теперь она принадлежит мне, а я собираюсь пустить её в переработку. Скоро здесь не останется никаких жидкофазных систем.
– Что?! – взревел Казин, бросаясь вперёд. – А ну, стой, сукин син!
Голубой свет плеснул ему в глаза, подставка на бандурине опустела.
Книга вторая
Лягухи на дороге
Веселится и ликует весь народ!
Глава 1
Оставляется вам дом ваш пуст
Долго возмущаться Казину было некогда. Конечно, син вместе со своей свиноматкой оказался сукиным котом, но уже давно известно, что ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Впрочем, даже если и застолбил поганец землю, это ещё ничего не значит. Тоже мне, нашёл ничейное добро… АО «Дубрава» так просто от своих планов не откажется, а ребята там собрались крутые. Уж как-нибудь
