четыре, если считать и бильярдный.
– А сколько у нас в доме кроватей... – оживился Моржик.
Вдохновленный, он шустро вылез из-под стола, нежно обнял Ирку за воображаемую талию, и они неприлично быстро удалились.
– Посуду сейчас будем мыть или с утра пораньше? – с тоской в голосе спросила я Коляна.
– Конечно, завтра! – Муж сказал именно то, что я хотела услышать. – Заканчивать такой вечер мытьем посуды – это пошло! Сейчас мы с тобой допьем коньяк и...
– И? – заинтересовалась я.
– И выключим свет, – вкрадчиво поведал муж. – Посмотрим в окно на усыпанное звездами небо, послушаем ночную тишь и...
– И?
Закончить заманчивое предложение муж не успел. Напрочь истребив поэтическую ночную тишь, в подъезде дико закричала женщина. Такой пронзительный долгий визг на одной высокой ноте мог, думаю, издавать лишь Джельсомино – сказочный итальянский мальчик, от вопля которого рушились жилые дома и коммуникационные сооружения. На лестничной площадке звякнул замок – кто-то из соседей открыл дверь. Заворочался в кровати потревоженный Масянька.
– Успокой малыша, а я посмотрю, что там, – быстро сказала я Коляну, распределив, таким образом, роли.
Я выскочила из квартиры. В свете разнообразных, но неизменно нервирующих событий последних дней я была готова увидеть на лестнице что угодно: от обагренного кровью Дыркина убийцы, которого потянуло на место преступления, до Иркиного инфантильного маньяка, явившегося, чтобы отомстить за свою поруганную честь. Однако меня ожидал сюрприз: я пережила ощущение, которое красиво называется «дежа-вю».
В окне лестничного пролета нелепо растопырилась Ирка. Это отдаленно напоминало картинку из учебника геометрии: пентограмма, вписанная в квадрат. Руки и ноги подруга крепко уперла в углы оконной рамы, а головой отчаянно вертела, отслеживая хаотическое и бессистемное перемещение по лестничной площадке согнувшегося пополам Моржика. Пару секунд я в тупом оцепенении наблюдала за происходящим, пока до меня не дошло, что Моржик мечется от стены к стене не просто так, а пытаясь поймать какую-то мелкую зверюшку. Тут же я вспомнила, как вчера утром на этом же подоконнике плясала визжащая подруга грузчика, и сообразила, на какую дичь охотится Моржик.
– Лола! – призывно крикнула я, торопливо сбегая по ступенькам. – Лолита, Лолочка, иди ко мне!
Отпихнув в сторону согбенного, как калика перехожий, Моржика, я присела на корточки и раскрыла объятия насмерть перепуганной крыске. Несчастное животное, очевидно, узнало меня, потому что сигануло мне на грудь, растопырив в полете лапки, как белка-летяга.
– Все, милая, все, успокойся! – приговаривала я, поглаживая дрожащего зверька.
– Все, милая, успокойся! – повторял за мной Моржик, жестами приглашая Ирку спуститься с подоконника.
– Кончай орать и топай домой, – поддержала я Моржика. – Уноси ноги, пока тебя наши соседи не побили, истеричка!
– Как вежливо, – буркнула подруга, рушась с метровой высоты в объятия мужа.
Моржик покачнулся, но устоял.
– Всего доброго, спокойной ночи, – с нажимом сказала я.
Подумала немножко и, решив, что, бесцеремонно выпроваживая гостей, действительно, нарушаю законы гостеприимства, примирительно добавила:
– Приходите еще.
– Нет, уж лучше вы к нам! – буркнула Ирка, покосившись на декоративную крысу, распластавшуюся на моей груди, как меховая аппликация.
Мы наскоро распрощались, и я побежала домой, унося с собой несчастную Лолу.
– Удочерила? – с легким укором спросил Колян, увидев меня с крысой.
Я пожала плечами – мол, сам видишь!
– Мы в ответе за тех, кого приручили... другие, – со вздохом сказала я, вытягивая из-под кухонного стола табуретку.
Поставила табурет под антресоли, залезла на него и достала с верхотуры дырчатый пластмассовый ящик, в котором возила к ветеринару своего старенького кота. Вот уж и нет с нами нашего дорогого Тохи, а наследство его пригодилось!
Я положила на решетчатое дно ящика картонку от конфетной коробки и посадила в пластмассовую клетку Лолу, которая тут же начала оживленно обнюхивать бумажку со следами шоколада. Сообразив, что несчастный грызун, вероятно, голоден, я порылась в холодильнике и нашла очень симпатичную – с точки зрения крысы, конечно! – подсохшую сырную корочку.
– Итак, кошачий домик по завещанию достался крысе, – прокомментировал Колян. – Вот достойный пример братания враждующих сторон! За это нужно выпить.
И муж шустро наполнил три рюмки: две – коньяком, одну – водичкой из-под крана. Алкогольный напиток употребили мы с Коляном, а стопарик с аш два о поместили в кошаче-крысячий домик.
– За прибавление в нашем семействе! – произнесла я запоздалый тост, поставив пустую рюмку на стол и без особой радости посмотрев на удочеренную нами соседскую крысу.
Лола нервно повела носом, Колян хмыкнул и объявил:
– Все, отбой! Пошли спать.
И мы пошли спать.
Четверг
– Мамотька! Мамулетька! – Масянька, пробудившийся, по своему обыкновению, раньше всех, бесцеремонно тряс меня за плечо.
– Колюша, дай мамулечке еще немножко поспать! – жалобно пробубнила я в мягкий диванный валик.
– Мама, вставай! – Маленький тиран был неумолим.
Я открыла глаза и близко-близко увидела клетчатую гобеленовую ткань, в которой мне была знакома каждая ниточка.
Или не каждая? Прямо перед моим лицом висел, покачиваясь, какой-то бледно-розовый шнурок. Выпростав руку из-под одеяла, я машинально потянула за него, и мне на голову с веселым писком упала Лолита.
– Дерни за веревочку – крыса и свалится! – хихикнул Колян.
– Мыфка разбудила маму! – обрадовался малыш.
Мне одной было совсем не смешно. Очевидно, предвидя, что моя голова будет всего лишь короткой остановкой в ее транзитном путешествии, Лолита судорожно цеплялась за мой скальп маленькими когтистыми лапками. При этом она пахла, как несвежие шерстяные носки.
– Фу! – Я стряхнула грызуна со своей растрепанной макушки, и летучая крыса спланировала на пол.
– Мыфка! Мыфулетька! – Обеспокоенный малыш шлепнулся на четвереньки, лишь слегка промахнувшись мимо ставшей дорогой его сердцу «мыфулетьки».
Лолита пискнула и юркнула под диван. Масяня озабоченно запыхтел, пытаясь тоже ввинтиться в узкую щель. В руке у ребенка был бумажный веер на длинной ручке.
– С добрым утром! – торжественно возвестил Колян, спуская ноги на пол.
В этот момент на растопыренном веере, как на лопате, из-под дивана торжественно выехала подхваченная Масянькой Лолита. Не заметив возвращения блудной крысы, Колян ступил босой ногой на шерстистую спину зверька, после чего оба они очень похоже пискнули. Муж поспешно поджал ноги, подтянув колени к ушам. Лола спрыгнула с веера и забегала по комнате в поисках убежища. Черно-белый зверек испуганно метался по полу, а я крутила головой, пытаясь за ним уследить. Через несколько секунд беспорядочной беготни крыса, наконец, решилась: она присела на задние лапы и одним великолепным прыжком взлетела на полку книжного шкафа.
– Лолита Бубка! – восхитился Колян.
– Круче! Она прыгает без шеста, – заметила я, опуская и вновь поднимая веки.
