чадами и домочадцами, я не уступила бы им дорогу. Наташкин ребенок, рискующий остаться на зиму без теплой одежды, был для меня важнее всех президентов и примадонн!
Вероятно, прочие участники забега руководствовались не менее серьезными соображениями, и на красной ковровой дорожке образовалась давка. В одном ряду со мной бежали толстая тетка, похожая на снежную бабу, и мужик ярко выраженной кавказской национальности, тоже далеко не худой.
– Куда ты, задавят же! – взвыла моя Нюня.
– Нажми! – рявкнула Тяпа.
На бегу оценив ширину входного проема, я с ужасом подумала, что кто-то из нашей тройки непременно отпадет в полуфинальной встрече с дверным косяком, но не затормозила. Наоборот, я рванула вперед, чувствуя себя передовой лошадью в упряжке, и ворвалась под своды «Флориды» с хриплым криком, пугающе похожим на предсмертное ржание. Я бы точно победила в этой гонке с неоспоримым преимуществом, но коварная снежная баба в последний момент мертвой хваткой вцепилась в мои шорты. Это был во всех смыслах удар ниже пояса! Проклятая стыдливость никак не позволяла мне появиться в людном месте с голой задницей, я притормозила, и в празднично убранный зал мы с противной бабой влетели одновременно.
– Та-та-та-там! – оглушительно взревели фанфары.
Я отшатнулась от сверкнувшей в лицо фотовспышки, согнулась, держась за бока, и тут же услышала Наташкин крик:
– Спину держи!
Я мгновенно распрямилась, и руки, упертые в бока, придали моей позе хулиганский задор и горделивость. Снежная баба, хрипло сопящая обочь меня, тяжелая, складчатая, с судорожно вздымающейся грудью, на фоне бойкой внучки дяди Тома определенно проигрывала!
– А вот и наш миллионный посетитель – гостья из солнечной Африки! – подтверждая мою мысль, проревел усиленный динамиками веселый голос, и в следующее мгновение мне в лицо сунулся непристойно длинный микрофон в меховом чехле, похожий на дохлую крысу на вертеле. – Как вас зовут, прелестное создание?
– Т-т-т… Тумбо! – брякнула я, не придумав ничего получше.
– Из племени мумбо-юмбо? – с радостной готовностью сострил весельчак.
– Хэллоу, пипл! – с достоинством сказала я и сделала ручкой видеокамере.
Упирающуюся снежную бабу два дюжих охранника тащили прочь от меня. Тетка орала, требуя проверки фотофиниша, и крыла Черный континент со всеми его племенами таким же черным матом. Отколовшийся от нашей тройки кавказец держался волосатыми руками за разбитый лоб и сквозь зубы повторял, глядя на меня с праведной ненавистью: «Панайэхалы тут!»
– Госпожа Тумбо, как миллионный посетитель казино «Флорида», примите специальный приз от администрации заведения! – торжественно сказал весельчак.
Я не заставила себя уговаривать и быстренько взяла из рук Ачмизова маленький конвертик и большой букет алых роз. Колючие цветы у меня тут же забрала какая-то услужливая девица с улыбкой голодной акулы, а конвертик я крепко-накрепко зажала в руке и еще подняла повыше, чтобы никто не дотянулся. Мелкорослый Аскер хватал меня за другую руку, пытаясь продеть свою волосатую конечность в мой согнутый чернокожий локоток, с нездоровой нежностью называя меня «миленькой тумбочкой». Я на унизительное звание предмета мебели не откликалась и высматривала в пестрой шумной толпе Наташку.
– А что же там, в этом хорошеньком конвертике? – громогласно поинтересовался не в меру любопытный весельчак с микрофоном.
Пришлось открыть конверт и заглянуть в него.
– Долларз! – счастливо щерясь, объявила я в микрофон. – Файф хандрид долларз! Энд ван литтл кард.
– Пять сотен баксов и одна маленькая карточка! – перевел для публики англоговорящий весельчак.
– Это маленький, но очень даже хороший карточка! Он дает право бесплатно играть на всех автоматах в наше заведение! – поспешил добавить Аскер.
– Что, и в Интернет без денег можно? – заинтересовалась я.
После этого меня под белы (то есть черны) рученьки препроводили в отдельную кабинку интернет-клуба и там оставили наконец в покое.
– Нэнавижу этих черных! – пожаловался бабе, похожей на подтаявшего снеговика, горбоносый кавказец. – Прям зарэзал бы!
Он кивнул в сторону казино, поясняя, какие именно «черные» ему так сильно не нравятся, и снова схватился за голову. На лбу у расиста вздулась выдающаяся шишка. В комплекте с большим носом она придавала ему сходство с носорогом.
– Больно? – сочувственно спросила тетка-снеговица.
– Ай, душа болит! – эмоционально пожаловался кавказец. – Абидно, да! Я видел… хозяин казино – горец, брат! Думал, брат брата не абидит! Пачему не мне дэньги дал? Пачему черную девку выбрал?
– Я думаю, мы с вами должны объединиться в союз! – заговорщицки сказала Снегурица и близко придвинулась к собеседнику, коснувшись его пухлой грудью и толстым животом.
– Нэ сейчас, дарагая! – вежливо ответил он, отстраняясь. – Ты мине ваабще-то нравишься, но нэ сейчас.
– Вы что подумали? Что я вам в подружки набиваюсь? – обиделась Снегурица. – Да ничего подобного! Я предлагаю объединиться в союз обиженных и обманутых! Мы с вами оба пострадали от несправедливости, так? Нам обоим незаслуженно предпочли эту чернокожую выскочку, так? Мы понесли моральные и материальные потери…
– Правду гаварышь, да!
– Поэтому я считаю, что мы должны восстановить справедливость собственными силами! – постановила Снегурица. – Кажется, эта наглая негритянка пришла сюда одна. Надеюсь, одна она и уйдет, а выход из казино только один…
Она с прищуром посмотрела на усыпанный мигающими огнями портал игрового клуба, опасливо оглядела дюжего охранника в нелепой полосатой майке под черным пиджаком и потянула собеседника в сторону соседнего кафе:
– Присядем, поговорим. У меня есть идеи по части восстановления поруганной справедливости.
Своего компьютера у меня никогда не было, ибо мама с папой искренне считают самым лучшим (чистым и незамутненным) источником знаний книгу, потому и заперли меня в свое время на библиотечный факультет. Бывший муж, Сашка, художник-ювелир, со сложной электроникой не знается, работает по старинке – имеет дело с молоточками, щипчиками, тисочками и прочими примитивными железяками. Навык общения с компьютером у меня минимальный, но вести поиск в Интернете я все-таки научилась, когда была на практике в краевой библиотеке имени Лермонтова.
Наверное, опытный пользователь на моем месте справился бы с задачей гораздо быстрее, а я потратила на поиск информации больше часа. Зато узнала много интересного.
Оказывается, в наше время рубли подделывают чаще, чем доллары, потому что теперь фальшивки сбывают все больше не в столице, а в провинции. И вообще ныне подделка денег перестала возводиться в ранг искусства, а технологии изготовления фальшивок сильно упростились. Более или менее широкое распространение получили три способа подделки: с помощью множительной техники, на типографском оборудовании и самый распространенный – вообще без использования печатных устройств.
В первом случае «деньги» сканируют и шлепают на цветном принтере или используют ксерокс, получая на выходе продукт весьма плохого качества: без водяных знаков, с расплывающейся краской. Правда, водяные знаки можно нарисовать специальной ручкой или карандашом. Во втором случае используется типографское оборудование, и при этом баксы становятся более похожими на баксы, а рубли – на рубли. Третий способ – для самых хитрых, с одной стороны, и невнимательных – с другой, он сводится к приклеиванию или дорисовыванию ноликов на настоящей купюре.
Поддельные рубли – такой же товар, как иные произведения худужественного творчества, с той разницей, что за их изготовление и сбыт соответствующая статья Уголовного кодекса предусматривает срок от пяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества. Фальшивые купюры мастер-изготовитель может
