наказывать.
– Р-рублем! – согласно прорычал Средний Карлсон, хватая меня за бедра.
Я не сразу поняла, что он не стаскивает с меня шорты, а пытается сунуть лапу в мой карман, и истерически заорала:
– Помогите! Насилуют!
Многомудрая Райка Лебзон, обучая меня правилам поведения в подобной неприятной ситуации, рекомендовала одновременно с криком о помощи запустить камнем или палкой в ближайшее окно, но в данном случае я не могла этого сделать. То есть окна-то над моей головой имелись – это была задняя стена одного из гаражей, над которыми предприимчивые хозяева возвели второй этаж с жилыми комнатками. В поселке их называют «хижины». Однако окна этих помещений были расположены слишком высоко, к тому же они были сплошь темными: очевидно, обитатели надгаражных апартаментов в чудесный летний вечер дома не сидели.
– Сейчас мы научим тебя уважать законы белых людей! – зловеще прошипел мне в лицо Большой Карлсон.
И тут одновременно произошло два значимых события. Во-первых, до меня внезапно дошло, что именно означают маскарадные костюмы из белых простыней с прорезями для глаз, – на меня напал ку-клукс-клан! Американское сообщество махровых расистов, имеющих крайне скверную привычку линчевать негров! Редкая, надо сказать, тусовка в наших широтах.
Я не успела толком изумиться – позади куклуксклановцев послышался топот, разносящийся по бетонной коробке рынка гулким эхом. Я дернулась, выглянула поверх плеча Большого Карлсона и увидела пару совершенно диких африканцев, бегущих прямо к нам. Соломенные юбочки, укрывающие их чресла, громко шуршали, бусы на голых торсах подпрыгивали, а крепкие с виду палки в кулаках вздымались, суля моим мучителям массу неприятных ощущений.
– Ур-ра! Наши идут! – в бешеном восторге завопили мы с Тяпой, приветствуя изменения в раскладе ситуации.
– Ай-яй-яй! Акуна матата! – нестройным, но прочувствованным воплем отозвались воинственные зулусы.
– Бей белых! – ободрившись, провозгласила я и больно пнула Среднего Карлсона в коленку.
– Вай! – плаксиво вякнул он.
– Уходим! – отпрыгивая в сторону, скомандовал Большой Карлсон, который, видимо, был во вражеской паре за главного, и я почувствовала, что меня отпустили.
Новообретенной свободой я воспользовалась с толком: потянулась и дернула простыню, укрывающую ближайшее ко мне чудище, так что прорези для глаз вмиг оказались у него на затылке. Потеряв зрение, монстр зацепил плечом стену, споткнулся и упал прямо под ноги своему большому белому брату. В один момент на полу образовалась ворочающаяся и яростно ругающаяся куча-мала, похожая на корявый стог, на который тут же с разбегу запрыгнул маленький негр с палкой. Второй африканец затормозил рядом со мной, обаятельно улыбнулся, вальяжно пнул нижнего в пирамиде ногой в растоптанном пляжном шлепанце и спросил на чистом русском:
– Ты в порядке?
Мне захотелось ответить ему словами фрекен Бок из мультика про того же Карлсона: «Я сошла с ума, какая досада!» Вот, значит, как стремительно развивается шизофрения…
Я открыла рот, но не успела ничего сказать. Над нашими головами со скрипом, похожим на короткий истошный визг, распахнулось окно одной из хижин, и полный праведного негодования женский голос громким шепотом просвистел:
– Заткнитесь вы, у меня тут мелкий только что уснул!
В следующий момент сверху выплеснулся поток холодной мыльной воды с редкими вкраплениями в виде каких-то тряпочек. Водопад накрыл маленького негра, старательно утаптывающего полегших куклуксклановцев. Подмоченный африканец перестал скакать и растерянно выругался, провожая беспомощным взглядом крошечный белый носочек с кружавчиками, неспешно сползающий по его мокрому животу. Это было очень потешное зрелище, и мы со вторым негром не смогли удержаться от смеха.
В следующую секунду на нас упал увесистый эмалированный тазик.
Слабый женский крик «Помогите! Насилуют!» Софи услышала только потому, что на полпути в казино Аскера заскочила в темный уголок пустого рынка по малой нужде.
– Отчего же не помочь? Поможем! – торопливо натягивая шорты, пробормотала отзывчивая Софи.
Белые джинсовые шорты были не ее собственные – их одолжил Соньке Вовик, который вообще-то несравненно стройнее. Молочно-белые штанишки очень красиво смотрелись на смуглой коже, щедро умащенной автобронзантом, но были Софи тесны и натягивались на пышные телеса с трудом. Чтобы застегнуть пуговицу, ей пришлось втянуть живот, что само по себе было делом непростым, но и это йоговское упражнение не сильно облегчило процесс. Действовать приходилось вслепую, вид на ширинку закрывала обширная грудь, втянуть которую куда-либо не было никакой физической возможности. Перед выходом из дома Софи, как большая барыня, наряжалась при деятельной помощи сразу двух услужливых горничных – Левика и Вовика. А перед этим мальчики соорудили ей африканскую прическу и затонировали «под негрицу». Софи было бы интересно встретиться с Танькой, чтобы сравнить, насколько они стали похожи.
Пока она сражалась с застежкой, мимо на большой скорости просвистели какие-то личности, во всех смыслах темные: загар у них был отменный, лучше даже, чем у самой Софи. Затягивая «молнию» с риском защемить складочку на животе, она исподлобья глянула на загорелых бегунов и успела заметить, что они одеты в юбки.
– Да это бабы! – с огорчением поняла Софи.
Стало ясно, что призыв о помощи вкупе с интригующим сообщением о производимом насилии был услышан не только ею. Вот еще какие-то бабы, сверкая пятками, ринулись спасать жертву насильника! Софи, предполагавшая сделать то же самое в режиме благородного самопожертвования – путем замены на поле, при виде образовавшейся конкуренции сильно взволновалась.
Она грязно выругалась по адресу тугой и увертливой пуговицы, но тут же сообразила – при благоприятном стечении обстоятельств шорты снова придется снимать, и даже к лучшему, что гадская застежка так и не покорилась.
– Я! – выпрыгивая из темного уголка санитарно-гигиенического назначения, гаркнула Софи, как боец, вызывающийся добровольцем на опасное задание большой общественной важности. – Я иду! Я спасу! Я сейчас!
В темноте, которую не могло рассеять слабое свечение одинокого желтого окна, Софи спотыкалась о картонные коробки, бумажные свертки и пустые полиэтиленовые пакеты, неспешно путешествующие по площади на манер клубков травы перекати-поле. Компании, которую собрал вокруг себя насильник, нигде не было видно, но впереди, за поворотом, слышался удаляющийся топот. Ловко перепрыгнув на бегу через перевернутую лохань для стирки, Софи проскочила в калитку, ведущую на дорожку к гаражам, и в свете одинокого фонаря увидела престранную картину.
По проходу между двумя рядами гаражей стремительно удалялась рослая фигура, укрытая развевающейся белой простыней. За ней гналась толстая тетка в светлом трикотажном платье, безжалостно обтягивающем жирные бока и отвисшую попу. Следом поспешала загорелая до черноты тощая пигалица в пышной юбочке, а за ней, отстав на пару метров, хромала рослая смуглянка в таком же игривом наряде. Все четверо бежали молча, однако Софи без всяких криков и комментариев поняла, что происходит. По всей видимости, процессию возглавлял неудачливый насильник, которого Софи проводила сочувственным взглядом. С ее точки зрения, уже одно то, что этот сексуально озабоченный гражданин пришел на дело со своей свежей простыней, заслуживало уважения!
На преследующую похвально чистоплотного насильника толстую бабу Софи посмотрела с презрением. И с такой безобразной фигурой она во все горло орет: «Помогите-спасите!»?! Да это насильнику, бедняжке, нужна помощь – в первую очередь офтальмологическая. Куда он смотрел, где были его глаза? Как он мог позариться на такую тошнотворно расплывшуюся бабу, когда вокруг полно очень даже фигуристых женщин, взять хотя бы вот ее, Софи… Однако было ясно, что сегодня бедненький деморализованный насильник не возьмет уже никого и толстая баба совершенно напрасно бежит за ним, очевидно, передумав отказываться
