печалится о какой-то безделушке.
— Золотое, с бриллиантом!
Золотое кольцо с бриллиантом, пожалуй, нельзя было назвать безделушкой.
— Дорогое кольцо? — уже сочувственно спросила я.
— В первую очередь как память! — ответила Зинуля. — Мне его Андрюша подарил по особому случаю.
— А когда ты его потеряла? — спросила я, уже прикидывая, не организовать ли массовые поиски украшения. Не сейчас, конечно, а утром, когда рассветет. А что? Станем в цепь и прочешем двор, как граблями. Хотя оперативники, конечно, не скажут нам за это спасибо.
— Да в первый же день, когда мы сюда приехали, — с досадой ответила Зинуля. — Помнишь, днем мы всей толпой играли в снежки?
Я кивнула и непроизвольно улыбнулась. В самом деле, был такой веселый момент, когда мы выгрузились из курихинского джипа: четверо взрослых и один ребенок с одинаковой детской радостью возились в сугробах.
— Я тогда без перчаток была, а руки все время в снегу, — вспомнила Зинуля. — Даже не заметила, как кольцо с мокрого пальца соскользнуло! Хватилась пропажи только в доме, побежала искать — не нашла. Расстроилась, конечно, поплакалась Андрюше, а тот только посмеялся. Ты, говорит, царица моя, закатала перстенек в снежок и метнула его куда подальше, как Иван-царевич каленую стрелу! И пообещал мне другое кольцо подарить.
— Теперь уже не подарит, — бестактно брякнула я и тут же прикусила язычок.
Однако Зинуля не расстроилась, наоборот, взглянула веселей:
— Ладно, ничего страшного! Я сама себе другое колько куплю, лучше прежнего, с большущим- пребольшущим бриллиантом, и буду думать, что это Андрюшин подарок. Собственно, так оно и есть.
Она зашагала заметно бодрее.
— Ты можешь позволить себе купить кольцо с большущим бриллиантом? — я удивилась.
Позавчера, когда мы с ней вдвоем парились в кабинке сауны, Зинуля успела вкратце поведать мне историю своего знакомства с Андреем Петровичем: она работала в спа-салоне, который посещал Курихин, и пленила кавалера, полируя ему ногти.
— Ты же вроде маникюршей работаешь?
— Больше не буду, — легко сказала она. — Пора завязывать со старой жизнью.
Мы как раз подошли к нашему флигелю. Поднявшись на крыльцо, Зинуля зевнула и пробормотала:
— Спать хочется, сил нет! Даже кофе не помог.
Она направилась прямиком в их общую с Иркой комнату, а я пошла посмотреть, чем занят мой ребенок.
Мася под присмотром Коляна принудительно укладывал спать кролика.
— Не крутись! — присев на корточки перед пластмассовым ящиком, внутри которого вяло шевелился Точилка, строгим голосом приговаривал малыш. — Повернись на бочок, закрой глазки и спи! Лапки под голову положи! И чтобы я больше ни звука не слышал! Ты понял?
Узнав наши с Коляном реплики и интонации, я с улыбкой посмотрела на мужа, но он хмурился.
— В чем дело? — поинтересовалась я.
— Ты почему так долго? — недовольно спросил он. — Я уже полчаса один слежу за ребенком!
— Ты один следишь за ребенком всего десять минут, — возразила я. — Это что, так трудно?
— Не трудно, но я хотел посмотреть кино по телевизору, — уже спокойнее объяснил пристыженный супруг. — В программке такой интересный анонс, только послушай: «Он не крепкий перец, зато остряк, каких мало, а его затея с земляничкой приведет к революции…» К сожалению, уголок с названием фильма оторван, только время показа сохранилось: двадцать тридцать.
— Название фильма я тебе с удовольствием подскажу, — сквозь смех сказала я. — Это любимая детишками сказка «Чиполлино»!
— Как — детская сказка? — расстроился Колян. — А я думал, эротический триллер!
— Почему — эротический?
— А к какой революции, по-твоему, могла привести затея с клубничкой? Только к сексуальной!
— Резонно, — весело согласилась я и выгнала огорченного супруга из комнаты.
Клетку с Точилкой он унес с собой, так что никто не помешал Масяне быстро и крепко уснуть.
Уложив малыша, я вышла из комнаты в темный холл. Из ванной, дверь в которую была приоткрыта и где горел свет, доносились звонкое журчание и озабоченный голос Ирки:
— Еще чуть-чуть… Бережнее, бережнее, не повреди ценное имущество! Ну же, постарайся, выжми еще немного!
— Я стараюсь! — сдавленным голосом откликнулся Колян, и тут же вновь коротко прожурчало. — Фу- у-у! Все, не мучь меня, больше ни капельки не выжму!
— Вы что тут делаете? — удивленно спросила я, толкнув дверь ванной комнаты. — Мочитесь на брудершафт?
— Мы куртку выжимаем, — даже не улыбнувшись, ответила Ирка. Она распялила свою сырую одежку на руках и придирчиво рассматривала нагрудный карман. — Вроде все отстиралось, от клубники не осталось и следа.
— Увы! — сказал на это Колян и выразительно сглотнул слюну.
— В холодильнике есть малиновое варенье, — сжалившись над обжорой, сообщила я. — Если хочешь, можем попить чаю.
— Хочу ли я чаю с вареньем? Что за вопрос! — живо ответствовал мой супруг и унесся в кухню ставить чайник.
Ирка пристроила влажную куртку на веревку над ванной, и мы тоже пошли чаевничать. С аппетитом уплетая малиновое варенье, я капнула на стол, протерла его тряпкой и, взглянув на разводы, вспомнила загадочные значки на стекле.
— Как вы думаете, что значит «Эф Бэ пять гэ плюс ха»? — спросила я мужа и подругу, пальцем начертав непонятную формулу на мокром столе. — Я тут недавно видела такую странную надпись.
— Пять га — это пять гектаров, — мгновенно нашлась аграрно образованная Ирка.
— А бэ и ха?
— Фу! — строго сказал мне муж, постучав ложечкой по краю чашки. — Предполагается, что приличные женщины таких нехороших слов не знают! Бэ, гэ, хэ! Где ты прочитала эту надпись, на заборе?
— Вовсе не на заборе, а на стекле! — обиделась я. — На окне в большом доме! Это Катька очередную шифровку написала. Непонятно, на каком языке. Если на английском, то буквы Эф Бэ и Эр наводят на мысль о Федеральном бюро расследований…
— ФБР — это как раз по-русски, у американцев в ходу аббревиатура FBI! — возразил Колян.
— В прошлый раз Катерина обозначила буквами имена, — вспомнила Ирка. — Ка — Катерина, тэ — Тим.
— Бэ — Борис, гэ — Геннадий! — предложила я. — Хотя «Борис плюс Геннадий» звучит нездорово, секс-меньшинством попахивает.
— Борис плюс Галина! — предложил Колян.
— Тогда уж сразу пять Галин! — напомнила я, постучав пальцем по формуле. — Если не принимать в расчет абсолютно непонятную латинскую «Эф», остаются один Борис, пять Галин плюс загадочное «ха». Что бы это значило? Что пять Галин пришли в гости к одному Борису и принесли с собой какое-то «ха»?
— То есть на Бориса у них в этом смысле особой надежды не было? — съязвил Колян.
— Фу! — сказала я. — Я уверена, что это совсем не то «ха», которое на заборах и у Бориса. Это что-то другое.
— Например, хрен! — воскликнула Ирка.
Я укоризненно посмотрела на нее.
— Хрен тертый, столовый, — невинно глядя на меня, объяснила подруга. — В баночке. Или холодец, он тоже на букву «ха». Или халва!
