Ее светлость, правда, выдавала деньги для ведения дознания, а не оплаты ужинов Ши Шелама, но ведь он совмещает приятное с полезным: жует и одновременно расследует! Слушает во все уши, влезает с невинными наводящими вопросами и всячески пополняет свой мешок познаний.
Работая челюстями и глазея по сторонам, Ши подметил удивившую его вещь. На стене за стойкой висел белый диск кхитайского фарфора, около двух ладоней в поперечнике. На диске была весьма искусно изображена ажурная паутина, в центре коей восседал светившийся золотой каплей паучок. Под диском была приколочена полочка, на ней в специальной подставке курилась душистая ароматическая палочка и теплилась свеча. Алтарь домашнего духа-хранителя, как он есть. Но почему паук?
Насколько знал Ши, обитатели Шадизара давным-давно утратили интерес к этому загадочному и зловещему божеству, бывшему когда-то покровителем Заморы, предпочтя более понятного и доступного Обманщика. Поразмыслив еще, воришка удивленно вспомнил, что уже не раз натыкался в городе на подобные алтари, просто не обращал на них внимания. Изображение Паука этим летом появилось во многих тавернах и лавках, на стене игорного дома «Улыбка удачи» и даже у входа в дешевые бордели… Странно. С чего бы это вдруг такое внимание к давно издохшей восьминогой твари, обожавшей закусывать молоденькими девственницами и вечно толкавшей своих последователей на всякие глупости?
…Спустя колокол Ши уже знал, что таинственную девицу Ней на самом деле зовут Нейрзой Сейдан. Ее семейство считалось весьма богатым и вдобавок несколько поколений назад обзавелось дворянскими грамотами аж из самой Немедии. Заглянувший на огонек десятник уличной стражи назвал молодую Сейдан «взбалмошной девчонкой». Еще кто-то по секрету сообщил, будто Нейрзу частенько замечали в обществе не обремененных умом юнцов из числа тех, что вечно суют свой нос, куда не надо. Прошлой луной они, скажем, забрались в пустующий особняк, где, по слухам, обитают призраки, зарезали там ягненка и пытались над ним читать заклятья. А под весеннее равноденствие Сыскная Когорта прихватила развеселую компанию в заброшенном храме Шеблы-Исторгателя Душ – они рисовали на полу пентакли, жгли черные свечи и занимались тому подобной колдовской чепухой. Скандал был – страшно вспомнить! Едва замяли, только виновных это, похоже, ничему не научило. Доиграются они когда-нибудь, вызовут и в самом деле какое чудовище. Этих-то глупцов не жаль, пускай их демоны на кусочки разорвут за глупость их немереную, но прочие-то горожане за что должны страдать?
Ши с готовностью согласился с рассказчиком в том, что по таким доморощенным чародеям давно Алронг плачет, и приготовился слушать дальше. Однако хозяин заведения многозначительно заметил, что всяким проходимцам, хоть они честно платят за выпитое и съеденное, тут не рады. Околачивался здесь на днях один, все разглагольствовал, какие у него важные знакомцы, а у самого вид такой, будто из помойной ямы недавно вылез. Не зайди он однажды в «Погребок» вместе с барышней Сейдан, вышвырнули бы за дверь без всякой жалости. А так – мало ли что… С Сейданами ссориться себе дороже. Охота молодой Нейрзе якшаться со всякими проходимцами – ее дело. Вот прознает ее папаша про дочкины похождения, выйдет ей тогда боком и ворожба в старом капище, и знакомства, какие не следует…
Уловив намек, Ши поскучнел и незаметно шмыгнул за дверь негостеприимной таверны. Последнее, что ему удалось вызнать – что компания колдунов-неудачников почти каждую седмицу собирается на вилле «Альнера», каковая находится на Серебряной аллее, третий дом по левую руку.
Про богатеньких юнцов, самоуверенно воображающих себя колдунами, Ши доводилось слышать уже не раз. Подобные компании возникали, как поганки в сыром погребе. Их адепты были завсегдатаями в лавках Ишлаза, за большие деньги без разбора скупая все, что подсовывали продавцы – и состряпанную в Ночной Пустоши подделку, и подлинный магический амулет времен Кхарийской империи. Их разгоняли, они собирались вновь. Но какая, спрашивается, связь между сообществом неумелых магиков, шайкой из квартала «Нарикано» и похождениями Джая Проныры? Или он и в самом деле купился на посулы этой девицы Ней, напрочь забыв своих верных приятелей по «Уютной норе»? Ладно, пусть Хисс ломает голову над тем, что к чему привешено – он в таких штуках разбирается.
Впрочем, Ши и сам теперь прекрасно понимал, что произошло в «Норе». Проныра, скорее всего, разболтал своей симпатии о хранившихся в «Норе» сокровищах, та, в свою очередь, навела приятелей, и кто-то из приятелей – эх, не догадался спросить в «Погребке» про огромного туранца! – нанял убийц… Однако воришка старательно прогонял прочь мрачные мысли. А то, думал он, придется признать, что мы представления не имеем, с кем ходим рядом. И те, кого мы называем друзьями – никакие не друзья, но распоследние шакалы, выгадывающие только миг, когда бы вцепиться в горло.
И жить тогда как-то не очень хочется.
В небе мерцала тонкая полоска стареющего месяца, когда Ши добрался до незримой границы кварталов Ламлам и Сахиль, и приостановился, соображая – какой дороги придерживаться, чтобы побыстрее добраться до «Змеи и скорпиона». Хисс и остальные, наверное, уже все ногти сгрызли от нетерпения, ожидая, когда он вернется с новостями. Пожалуй, придется идти через паутину Кривоколенных переулков – они, конечно, темные и извилистые, но уж в этом-то лабиринте юный шемит чувствовал себя как дома, куда лучше, чем на широких прямых улицах негостеприимного Асмака.
Воришка одолел уже полпути, когда ему поневоле пришлось остановиться. Впереди, в пропахшем отбросами и бродячими кошками сумраке, топтались сбившиеся в плотную кучку фигуры. Как назло, в этом месте сплошь тянулись глухие глинобитные заборы, на которые так неудобно карабкаться.
«Именно в таких случаях, – уныло подумал Ши, прикидывая, как бы половчее миновать свару, чтобы не привязались и не втянули в драку, – позарез необходимо иметь рядом кого-нибудь наподобие Малыша. Одного вида его мрачной физиономии хватает, чтобы вокруг сразу воцарилось сущее благочиние».
До возившихся под забором оставалось шагов десять. Ши точно знал, что там происходит. Шайка юнцов потрошит неудачливого прохожего. Бедолаге можно только посочувствовать: зря он сунулся в этот квартал. И он, Ши Шелам, тоже напрасно рассчитывал быстренько просквозить по Кривоколенной улице. Сегодня точно не его день, вернее, не его ночь. Хотя… Ночные стригуны так увлечены своим делом, что вполне могут не обратить на него внимания.
Может, Ши и пошел бы дальше, нимало не задержавшись, если бы не долетевший до его ушей обрывок фразы, произнесенной заплетающимся языком:
– …м-меня – пинать? Жив-вую легенду – прямо н-ногами? Да я вас с-сейчас…
«Стригуны» – четверка подростков, года на два-три помладше Ши, но уже опасных, как голодные крысы – приглушенно хихикали, лениво уворачиваясь от кулаков пьяной в доску жертвы. Ребята явно развлекались. Тот, что был повыше ростом и покрепче, с замашками вожака, наставительно заметил:
–
– К Нерг-галу? – пьяно икнули из темноты. – З… зачем? Был нед-давно… скукотища у него… и сам зануда, и вино др-рянь… иди ты сам к нему, и Сет тебе в попутчики…
Компания заржала так, что слышно было, наверное, аж за высокими стенами Чамгана.
– Веселая легенда попалась!
– Прям даже резать жалко, клянусь Белом!
– Ладно, Лис, чего мы возимся? Кончай его, и всего делов…
– И верно, уважаемый, заболтались мы с тобой, – в пальцах вожака по кличке Лис блеснуло узкое лезвие. – Прими же предначертанную тебе кончину со всем смирением и не держи на меня зла, ибо…
В этот волнующий момент Ши почел за благо вмешаться.
– А ну-ка спрячь железку, ишак! – рявкнул он как можно грознее. – Оставьте в покое этого почтенного человека и проваливайте по своим норам, живо!
«Стригуны» обернулись. Их добыча заерзала и с пьяной радостью завопила во весь голос:
– Ши, дружище! К-как ты вов-время! В-вытащи меня отсюда, а т-то я п-постоянно п-падаю… Да еще эти н-недомерки п-пристали…
– Ши? – настороженно переспросил вожак «стригунов», на всякий случай делая крошечный шажок назад. – Ши Ловкач из Нарикано?
– Он самый, – подтвердил Ши, убеждаясь, что его имя все-таки обладает в Городе Воров определенной известностью. Только отпугнет ли эта известность стайку нахальных малолеток, уверенных в своем превосходстве? – А теперь быстро сгиньте с глаз моих. Ну? Я кому сказал, шакалята?
Юнцы переглянулись.
