– Потерпи немного, – сказал Умник, – через пару минут пройдет. Я ввел тебе антидот.
Он поднялся, воткнул фонарик в землю, на потолке высветился люк с воротом-штурвалом. Протянул руки вверх и закрутил штурвал до отказа.
– Вот так, детка. Минут десять форы у нас есть. По-другому никак не получается, извини.
– Что это было? – просипела Лина.
– Граната с паралитическим газом.
– Решил меня отравить, да?
– Не тебя – их. Тебя так просто не отравишь, с твоей-то утилитой детоксикации.
– Все равно… Почему меня не предупредил?
– Я же сказал – извини.
– Зачем надо было их травить? Они бы вывели нас из своей зоны, безопасность нам гарантировали…
– Они собирались подставить нас. Отдали бы нас прямо в лапы джиннам. Потому что если мы свалим отсюда незаметно, то какая в том польза для этих бандюганов? Джинны не узнают, что мы ушли из района и будут продолжать облавы.
– А байк? Мы доберемся до твоего «Урала»?
– Нет, конечно. Байк придется бросить.
Такая вот история получается – грустная, способная вогнать в слезы любого байкера. Сперва линин мотоцикл бросили, теперь – мотоцикл Умника.
Лина поднялась на ноги, отряхнула землю с комбеза. Умник подошел к ней, положил ладонь на ее щеку. Погладил – настолько нежно, насколько позволяла его рука, мозолистая и шершавая как напильник.
– Не печалься, солнышко, – сказал он. – Когда будем дома, куплю тебе велосипед. Даже два велика – будем гонять с тобой наперегонки. Это полезно для здоровья – ездить на велосипеде. К тому же экономия бензина. Бензин нынче дорог.
– А где это – дома?
– Дома – это дома, – грустно вздохнул Умник. – Дома хорошо. Похоже, пришла пора туда вернуться. Я слишком засветился здесь.
– Поедем с тобой в Европу, да?
– Приблизительно.
– И что там? Ты ведь собирался найти там жену из местных. А как же я?
– Тебя удочерю, – улыбнулся Умник.
– Железно?
– Заметано!
– И наследство мне оставишь?
– Рано пока о наследстве говорить.
– Почему?
– Потому что откидывать копыта в мои ближайшие планы не входит. – Умник наклонился, поднял с земли фонарь. – Уходим отсюда. Не отставай.
Сверху, из-за люка уже слышалась возня, удары по металлу. Умник повернулся к Лине спиной и побежал размеренной спортивной трусцой. Лину совсем отпустило – она поспешала за сликом, дышала легко, не думала ни о чем – только о том разве что, что приятно бежать в прохладной подземной темноте, автоматически двигать ногами, отталкиваться ногами от мягкой, доброй земли и ни о чем не думать.
Через десять минут туннель закончился, уперся в бетонную стену с ржавой дверцей. Умник размотал проволоку, стягивающую замочные ушки, со скрипом открыл дверь.
– Это колодец. Лезем наверх. Не сорвешься? Голова у тебя от высоты не кружится?
– От такой – нет. – Лина усмехнулась, вспомнив, как несколько дней назад летела вниз с пятнадцатого этажа. – Лезь, Умник, не волнуйся. Со мной все в порядке.
Умник сунул фонарь за брючный ремень и нырнул в шахту. Уцепился за скобу, протянул руку Лине, убедился, что она стоит обеими ногами на ступеньке, и ловко, по-обезьяньи, понесся вверх.
Лина старалась изо всех сил, но так и не догнала шустрого марджа. Когда она, порядком запыхавшись, ткнулась ему в ноги, он уже сдвинул крышку канализационного люка и высунул голову наружу, в открытое пространство улицы.
– Ну что? – прошептала она.
– Порядок! – Умник подтянулся, и выпрыгнул наверх, едва не съездив ботинками Лине по носу.
Лина осторожно высунула голову из люка. Вечерело. Серые сумерки ползли по захламленной, заброшенной улице. Развалины домов, тлен и запустение – обстановочка еще хуже, чем в Синем Квартале.
– Вылезай, – сказал Умник, – хватит таращиться. Дай руку.
Он рывком выдернул Лину на поверхность. Потом поставил сумку на землю, убрал фонарь, достал фляжку и сделал большой глоток.
