действительно ничего не понимал.
И вновь он неверно истолковал ее взгляд.
— Хорошо, тогда пусть будет Александра, если родится девочка. Если ты больше хочешь дочку. Лишь бы она или он были похожи на тебя.
«Он любит меня. Гарри и вправду меня любит».
И тут же ей в голову закралась предательская мысль: что он знает о любви?
— Женевьева, о чем ты думаешь?
Она молча посмотрела на Гарри. Впервые легко коснулась его щеки.
Его взгляд потеплел.
— Какой же он подлец! — яростно прошептала она.
И выбежала из комнаты.
Она промчалась мимо своей удивленной семьи, выбежала из дома и у помощника конюха, который задрожал от страха при виде взбешенной мисс Эверси (она ведь всегда была такой тихой и милой!), которому теперь всю неделю будут сниться кошмары, выяснила, что герцог Фоконбридж приказал кучеру везти его в Роузмонт.
Женевьева повернулась к главному конюху.
— Отвезите меня в Роузмонт, — приказала она. — Запрягайте лошадей и велите кучеру везти меня прямо сейчас.
— Сейчас, мисс Женевьева?
— Сейчас!
Если бы у нее в руках был хлыст, она бы сломала его. Конюх поспешно отступил назад и поднял руку, словно защищаясь от ее свирепого взгляда.
Когда коляска Эверси свернула на подъездную аллею, вся семья и Гарри провожали ее с изумленными лицами.
Женевьева нашла герцога в кабинете, расспросив слугу, который оказывал им на днях такой вежливый прием. Он разбирал бумаги, готовясь передать Роузмонт Гарри.
На мгновение она застыла в дверях и тихо прошептала:
— Подлец.
Монкрифф медленно повернулся и замер, увидев Женевьеву. Он словно пожирал ее глазами.
Она заметила в его взгляде чуть заметное беспокойство.
Прошло несколько минут, прежде чем он заговорил:
— Прежде ты называла меня барсуком…
Она не улыбнулась.
— Ты отпустил меня. Ты позволил мне стать его женой.
— Да, я отпустил тебя и позволил тебе выйти за него. Он сделал предложение?
Герцог говорил так спокойно, что Женевьеве захотелось его ударить. Она подняла было руку, но тут же опустила ее. Она вся дрожала от бешенства. Герцог пробудил в ней столько переживаний: смех, глубину, страсть, темперамент.
Он настороженно следил за ее рукой.
— Да, он сделал предложение.
— И ты приняла его?
— Да. Но до того, как узнала о твоих действиях и все поняла.
Последовало молчание.
Герцог поднялся со стула, чуть нахмурившись. Женевьева чувствовала, как он постепенно отдаляется от нее.
— Вот уж затруднение.
Ему смешно? А она чувствовала себя как в аду.
— Ты ведь любишь меня, — мягко упрекнула она.
Герцог не стал ничего отрицать, но и не согласился.
Его дыхание участилось.
— Зачем ты приехала, Женевьева? — холодно спросил он, словно хотел сохранить между ними дистанцию.
Она не могла больше сдерживаться.
— Ты помог Гарри разобраться в его чувствах. И ты не смог помочь мне разобраться в моих?
— О чем ты говоришь, Женевьева? Ты словно маленький капризный ребенок. Какой испорченной и жадной ты стала! Я не могу тебя всему научить. Ты взрослая женщина.
Он оглядел ее. Она была в темно-красном платье для прогулок, которое так ей шло и не контрастировало бы с цветом ее лица, если бы она покраснела от смущения или гнева.
— И тебе придется научиться самой кое-чему.
— Но ты уехал! И отдал ему Роузмонт. Ты нарочно проиграл ему.
— Женевьева, клянусь… Я не хотел причинить тебе боль, ни тебе, ни Гарри. Но скажи, как бы иначе ты узнала? И разве не лучше знать правду?
Он имел в виду ее чувства к нему самому.
Проклятие, снова он прав. И тем не менее Женевьева сердилась.
— Я не понимала, потому что в моем сердце есть только ты, черт бы тебя побрал! И как я могу увидеть его, если оно бьется в моей груди и его не видно мне? — неистовствовала она.
Кажется, у герцога не было ответа. Но его глаза сверкнули, и он, подлец, улыбнулся, словно учитель, ставший свидетелем просветления глупого ученика.
— Теперь ты понимаешь? — требовательно спросил он.
Женевьева по-прежнему не была готова ответить.
— А теперь мне придется разбить Гарри сердце.
— Правда? — тихо переспросил он, сделав к ней шаг.
Она шагнула назад.
— Я не хочу этого делать.
— Все имеет цену, Женевьева, — мягко продолжал герцог, приближаясь к ней.
Она закрыла лицо руками. Ее щеки горели. Так было всегда рядом с ним.
— Ужасная цена. Он так меня любит.
Ее голос дрогнул. Она говорила так, словно это вина Гарри.
— Ты не сможешь сделать так, чтобы всем было хорошо, Женевьева.
— Хватит меня поучать! Я не желаю никому причинять боль.
— Тогда очень жаль, что ты любишь только меня, — ответил герцог.
Наступило молчание.
Они в изумлении смотрели друг на друга, впервые услышав проскользнувшее между ними слово.
И тут же их взгляды стали настороженными.
Женевьева вздохнула и прикрыла глаза.
— Подлец, — прошептала она.
Сейчас это было похоже на признание в любви.
Уголок его губ чуть заметно дернулся. Видимо, он тоже на миг затаил дыхание.
Стоя совсем близко, они продолжали внимательно изучать друг друга.
— Ты разлюбил меня? — прошептала она. Странно, что у нее хватило смелости спросить. — Потому что я была такой глупой?
— Сначала скажи, зачем ты приехала сюда, а потом я отвечу на твой вопрос.
Своеобразная шутка герцога. Он не стал ее оправдывать, когда она назвала себя глупой.
Кровь шумела у нее в ушах.
— Негодяй, — наконец в унисон произнесли оба.
Она собиралась ответить ему. Слова были совсем близко. Ей казалось, она вот-вот полетит от ощущения какого-то радостного страха. Снова головокружение… Влюбленный человек всегда чувствует себя либо очень странно, либо сходит с ума от наслаждения, но от этого головокружения Женевьеве казалось, будто земля уходит из-под ног. И тут же перед ней открылась вечность, только она не была
