которого я люблю.
— Что?
— Я люблю тебя, Джон, и ты спас мне жизнь, и важно только это.
— Я тоже тебя люблю. И буду любить всегда.
Я обхватываю ее руками и целую. Через минуту или около того она отстраняется.
— Пойдем, найдем тебе одежду и вернемся к компании, чтобы они знали, что мы целы.
Сара находит одежду в четвертой машине, которую мы проверяем. Это достаточно похоже на то, что было на мне — джинсы и рубашка, чтобы никто не заметил разницы. Подходя к дому, мы останавливаемся подальше от него, но так, чтобы нам все было видно. Дом обрушился, и от него осталась искореженная груда черных головешек, политых водой. Иногда поднимаются струйки дыма, которые выглядят призрачными в ночном небе. Три пожарные машины. Я насчитываю шесть полицейских машин. Вижу девять фонариков, но не слышу никаких звуков рядом с ними. Если из компании кто-то и ушел, то совсем немногие. Людей оттеснили в сторону, вокруг дома натянута желтая заградительная лента. Полицейские кого-то опрашивают. В центре всего этого пятеро пожарных ковыряются в развалинах.
Потом я слышу, как кто-то позади меня кричит: «Вот они!» Все глаза в толпе оборачиваются в мою сторону. У меня уходит не меньше пяти секунд, чтобы понять, что кричавший имел в виду меня. К нам подходят четверо полицейских. За ними стоит мужчина с блокнотом и диктофоном. Пока мы с Сарой искали одежду, мы договорились, что будем рассказывать. Я подошел с задней стороны дома, где она смотрела на огонь. Она выпрыгнула из окна второго этажа с собаками, которые после этого убежали. Мы стояли и наблюдали на всем поодаль от толпы, но потом подошли и смешались с ней. Я объяснил ей, что мы никому не можем рассказывать, что случилось на самом деле, даже Сэму и Генри, потому что, если кто-нибудь узнает правду, мне придется немедленно уехать. Мы договорились, что я буду отвечать на вопросы, а она — подтверждать все, что бы я ни сказал.
— Вы Джон Смит? — спрашивает один из полицейских. Он среднего роста, сутуловат. У него не то чтобы избыточный вес, но он не в лучшей форме, у него небольшое брюшко, и весь он какой-то рыхлый.
— Да, а что?
— Два человека говорят, что вы вбежали в дом, а потом вылетели сзади из него, как Супермен, держа в руках собак и девушку.
— Серьезно? — спрашиваю я с недоверием. Сара стоит рядом со мной.
— Так они говорят.
Я притворно смеюсь.
— В доме был пожар. Разве похоже, что я был в горящем доме?
Он сдвигает брови и упирается руками в бока.
— Так вы говорите, что не входили туда?
— Я подошел сзади, чтобы отыскать Сару, — отвечаю я. — Она сумела выбраться с собаками. Мы стояли там и смотрели на пожар, а потом пришли сюда.
Полицейский смотрит на Сару.
— Это правда?
— Да.
— Ну, а кто же тогда вбегал в дом? — встревает репортер, который стоит рядом. Он заговорил первый раз. Он смотрит на меня проницательным оценивающим взглядом. Я уже вижу, что он не верит тому, что я рассказал.
— Откуда мне знать? — говорю я.
Он кивает и что-то записывает в своем блокноте, я не могу прочитать что.
— Так вы говорите, что двое свидетелей лгут? — спрашивает репортер.
— Бэйнс, — говорит ему офицер, качая головой.
Я киваю.
— Я не входил в дом и не спасал ее или собак. Они были снаружи.
— А кто-то что-то говорил о спасении ее или собак? — спрашивает Бэйнс.
Я пожимаю плечами.
— Я думал, вы это имели в виду.
— Я ничего не имел в виду.
Подходит Сэм с моим телефоном. Я пытаюсь остановить его взглядом и дать понять, что он выбрал неподходящее время, но он не понимает и все равно отдает телефон.
— Спасибо, — говорю я.
— Я рад, что с тобой все в порядке, — замечает он.
Полицейский уставился на него, и он ретируется.
Бэйнс смотрит, прищурившись. Он жует резинку, пытаясь состыковать всю информацию. Кивает сам себе.
— Так вы отдали свой телефон другу перед прогулкой? — спрашивает он.
— Я отдал свой телефон во время вечеринки. Мне было неудобно с телефоном в кармане.
— Ну, конечно, — говорит Бэйнс. — И куда же вы пошли?
— Ну, все, Бэйнс, хватит вопросов, — обрывает его полицейский.
— Я могу идти? — спрашиваю я его. Он кивает. Я ухожу с телефоном в руке, набирая номер Генри. Сара идет рядом.
— Алло, — отвечает Генри.
— Можно меня забирать, — говорю я. — Здесь был жуткий пожар.
— Что?
— Ты можешь просто нас забрать?
— Да. Сейчас буду.
— А как вы можете объяснить рану у вас на голове? — спрашивает сзади Бэйнс. Он шел за мной и слышал мой разговор с Генри.
— Я ободрался в лесу об ветку.
— Очень удобное объяснение, — говорит он и снова что-то записывает в блокноте. — Вы знаете, я способен отличать, когда мне врут.
Я не обращаю на него внимания и ухожу, держа Сару за руку. Мы идем к Сэму.
— Я доберусь до правды, мистер Смит, я всегда добираюсь, — кричит сзади Бэйнс.
— Генри едет, — говорю я Сэму и Саре.
— В чем дело, черт возьми? — спрашивает Сэм.
— Кто его знает. Кто-то думает, что я вбегал в дом. Наверное, кто-то слишком пьяный, — говорю я больше не для Сэма, а для Бэйнса.
Мы дожидаемся Генри в конце подъезда к дому. Приехав, он выходит из машины и смотрит на тлеющие в отдалении развалины.
— О, черт! Дай слово, что ты в этом не замешан, — говорит он.
— Не замешан, — отвечаю я.
Мы забираемся в пикап. Он выезжает, поглядывая на дымящиеся развалины.
— Вы, ребята, пахнете дымом, — замечает Генри.
Никто из нас не отвечает, мы едем в молчании. Сначала мы высаживаем Сэма, потом Генри направляется к дому Сары.
— Я не хочу уходить от тебя этой ночью, — говорит Сара.
— Я тоже не хочу.
Когда мы приезжаем к ее дому, я выхожу с ней и провожаю до дверей. Я обнимаю ее на прощание, а она не отпускает меня.
— Ты мне позвонишь, когда приедешь домой?
— Конечно.
— Я люблю тебя.
Я улыбаюсь.
