— Очень плохо.
— Может быть, вы их наденете? Вам как раз сейчас придется кое на что посмотреть.
— С удовольствием, только у меня… гм… руки заняты.
— Ничего, я вам помогу.
Очки оказались ужасно захватанными, но и сквозь грязные стекла я разглядел, что блестящие штуковины, которые Шер продолжал методично раскладывать на столике, имели весьма устрашающий вид: нечто среднее между принадлежностями из зубоврачебного кабинета и столярным инструментарием. Разнообразные тонкие крючки, щипчики, спицы и тонкие штопоры. Меня передернуло.
— Следующий вопрос будет касаться нашего общего знакомого Реджо. Что вам известно о нем?
— Его должны были казнить сегодня.
Я покосился на инструментарий Шера.
— Я вам открою секрет — он умер, не дождавшись казни.
Наверное, я здорово изменился в лице, потому что Шер посмотрел на меня пристально и ничего не сказал.
— Так что вам известно о нем? Ведь вы приехали в столицу вместе?
Я ничего не ответил. Мне необходимо было переварить услышанное.
Шер отодвинул свой табурет подальше от света, достал запечатанный кувшин с вином, ловко поддел пробку и отпил прямо из кувшина, приподняв черную повязку на лице. Мне показалось, что он когда-то был сильно изуродован.
— Вообще-то это не по правилам, но вы тоже можете спросить меня о том, что вас интересует. Интеллигентные люди ко мне попадают нередко, но мало кто способен сохранять свою интеллигентность в такой ситуации. К тому же вы были знакомы с Реном.
Я промолчал. Странные методы дознания.
— Короли меняются, а я никуда не денусь. Знающих специалистов не трогают даже во время самых глобальных гражданских потрясений. Сейчас готовится как раз такое.
Я все молчал.
— Продолжим. Вам известно что-нибудь о семье Реджо, о магии племен Гор Священных Родников?
— Нет, об этом мне совсем ничего не известно, так что применять ко мне ваше мастерство — зря тратить время и силы. Единственное, что я могу рассказать о Рене, — это то, зачем он шел в столицу. Он из этого секрета не делал, возможно, вам уже известно…
— Кое-что мне и впрямь известно, но хотелось бы узнать, что известно вам.
И я честно рассказал все то, что в первый день нашего знакомства поведал мне Рен. Между делом я осмотрел ауру Шера — преобладали синие тона. Он неплохой маг. Странно. Все маги в этом мире занимают более высокое социальное положение. И что у него с лицом?
Шер внимательно слушал все, что я рассказывал про неудачный поход Рена и гибель его отряда. Что-то из этого он слышал впервые, что-то уже знал. У меня появилось ощущение, что он добывает информацию не для короля, а для самого себя. Довольно странное впечатление.
— Спасибо, — сказал он, когда я закончил рассказ, — будьте так добры…
Тут он взял со стола крючок. Мне стало очень неуютно, откровенно говоря, я боюсь даже стоматологов и не умею терпеть боль. Если он будет меня пытать, я долго не выдержу. Но Шер достал из рукава ампулу с красной жидкостью, окунул в нее крючок, а половину разбрызгал по полу.
— Будьте так добры, крикните, пожалуйста, так, как будто вам ужасно больно.
Я понял его план, и у меня отлегло от сердца. Поэтому постарался не подвести, заорал так, что стены загудели.
— Спасибо.
Шер отложил крючок в сторону.
— А тот молодой человек, что спалил весь тронный зал, он ваш друг, так? Вы из одного измерения?
— Да. Нас было шестеро.
— Катрин Озерная — тоже из вашего мира?
Я кивнул.
— Ясно. Еще один крик, понадрывней, пожалуйста.
Шер взял со столика щипцы, умело подогрел их на пламени лампы и прижал к коже своего чемоданчика. В комнате завоняло.
— Это очень болезненная процедура.
Мне понравился такой спектакль. Я глубоко вдохнул и закричал так, что даже охрип. По глазам Шера было видно, что он слегка улыбнулся.
Тут дверь открылась, и к нам заглянул воин. Возможно, из охраны. В коридоре было светлее, и он моргал, почти ничего не видя.
— Шер, ну ты и зверь! — выдохнул он. Я печально свесил голову, когда охранник заметил меня. — Ты же его угробишь!
— Горт, разве твоя специальность — мастер пыток?
— Никак нет.
— Так и не лезь с советами.
Горт хотел что-то возразить, но потянул носом воздух, побледнел и быстро захлопнул дверь. Шер вылил мне на рубашку остававшуюся в ампуле «кровь», погремел своим инструментарием и попросил меня покричать еще, потише, побезнадежней, пожалобней. Я почти слышал, как бедняга Горт за стеной стучит зубами.
Шер, мечтательно улыбаясь, собрал все свои зловещие железки в кейс, вынул еще одну ампулу с «кровью», обрызгал меня основательно, с ног до головы, достал откуда-то большой кусок белой грубой материи, накрыл им меня и распахнул дверь.
— Так я и знал, — бросил он Горту, — не выдержал, слабак.
— Торри будет недоволен, — ответил Горт, и по голосу я понял, что ему нехорошо.
— Издержки! Это бывает, и гораздо чаще, чем ты думаешь. Гораздо хуже, когда от человека почти ничего не остается — одно месиво, а он еще жив! Случается и так. Как казнить? При всем народе такое показывать — бунт будет. Таких заворачивают в простыню, иногда с головой, и казнят так. Простыня, конечно, вся в крови, но по крайней мере обломки костей не торчат и внутренности не вываливаются. У меня таких трое было.
Горт молчал. Наверное, боялся за свой желудок.
— Ну что, будешь осматривать тело? Я только в лампу масло долью, а то гаснуть стала.
— Нет! Нет! Я тебе верю! — крикнул Горт не своим голосом.
— Как хочешь, только это уже на твоей совести…
— Отвечу!
— Ну, как хочешь. Да этот еще не до такой степени. Одна рука — совсем нетронутая, честно!
Горт издал неопределенный звук.
Через некоторое время в камере раздались шаги, меня опять привели в горизонтальное положение и покатили к выходу. Когда меня пытались протащить через дверной проем, простыня начала соскальзывать. Я сделал такое лицо, какое, по моему разумению, должен иметь труп человека, погибшего столь ужасной смертью. Но едва мои тюремщики заметили, что материя сползает, ее поправили с боязливой поспешностью.
Меня привезли на место. Там было темнее, чем в коридоре. Наверное, другая камера.
— Ты его отвяжешь? — спросил Шер. Мне было ясно, что он издевается.
Горт промычал нечто нечленораздельное.
— Парень, ты переваливаешь на меня свою работу! — притворно рассердился Шер. — Это твои обязанности. А если ты боишься мертвецов, увольняйся и ступай в свою провинцию разводить овощи!
— Шер! Ты же меня столько раз выручал! Избавь меня от этого дела, я больше никогда и не подумаю о более высоком жалованье, я не хочу работать здесь! Переведи меня обратно в наружную охрану!
