Ей почему-то захотелось все ему рассказать. Кто-кто, а Майкл сможет понять. Никто другой не смог бы. Ведь смерть Сэма для многих оставалась загадкой. И никому еще Мэдж не рассказывала, почему он въехал в эту проклятую мостовую опору.
Майкл участливо заглянул ей в глаза:
– Он тоже был ветераном?
– Да, – ответила она, и тут Джордан снова ее удивил. Мэдж ожидала, что он начнет любопытствовать, расспрашивать о подробностях, но он только кивнул и взглянул на солнце.
– Будет отличный день.
– Да, – согласилась она. – День будет отличным.
Он посмотрел на нее с такой нежностью, что Мэдж вдруг почувствовала неожиданную радость.
Радость. Боже мой, как давно она ничего подобного не чувствовала. Лишь иногда ее радовали дети, или гостиница, или друзья. Но каждый раз за углом ночи ее ожидала правда. Там всегда был Джимми, чтобы напомнить ей о самом жутком дне войны.
Но сейчас стояло ясное утро и ей улыбался красивый мужчина, который понимал ее и умел промолчать, когда нужно. Она чувствовала, она знала, что к ней пришло, пусть ненадолго, давно забытое ощущение, заставляющее забыть боль. Ибо там, где есть радость, не может быть места боли.
– Как видите, – сказала Мэдж, открывая еще одну дверь, – здесь в некоторых местах придется укреплять косяки.
Майклу хотелось протянуть руку и потрогать ее волосы, которые сияли золотистым светом в снопах солнца, пробивающихся сквозь пыльные окна. Но он только спросил:
– Сколько нужно будет ванных?
Мэдж сунула руки в карманы джинсов и задумчиво осмотрела разоренный второй этаж гостиницы.
– Не знаю, наверное, три. Может быть, так: пять спален, в первой своя ванная, а в остальных одна на две. Это возможно?
– Все возможно, – заверил он, вертя в руках рулетку. – Я займусь обмерами позже, когда закончится ланч. У вас ведь есть поэтажные планы?
Она кивнула.
– Я даже набросала предварительные эскизы реконструкции.
– Вы знаете, что такое несущая стена?
Мэдж повернулась к нему, и ее голубые глаза блеснули лукавством.
– Ну конечно, я знаю, что такое несущая стена.
Майкл улыбнулся:
– В таком случае я буду счастлив посмотреть ваши эскизы.
Она фыркнула и прикрыла дверь.
– А вы не слишком задаетесь?
– Нет, я только хочу показать свою ценность. – Он был готов расцеловать ее. – Вам ведь не нужен неаккуратный подрядчик, не правда ли?
Мэдж спускалась по лестнице впереди него.
– Сын уверяет, что я возьму любого, лишь бы у него была рейсшина под мышкой.
– О, если судить по законченной части здания, то нет!
Она обернулась с улыбкой.
– Спасибо.
От его взгляда не скрылась непреходящая печаль в ее глазах, и Майклу стало больно за эту женщину.
«Ты еще будешь петь, Мэдж, – хотел сказать он. – Я докажу тебе, что печаль можно разделить». Но вместо этого сказал:
– Я сделаю вас хозяйкой лучшей гостиницы в штате!
– Сделайте лучше меня более деловой, – поддразнила она, прищурив глаза. – Я оплачу обучение.
– Договорились.
– Я рада, что вы остались, – сказала она.
Майкл посмотрел ей в глаза. Глубокая, зимняя голубизна, настолько чистая, что художнику пришлось бы всю жизнь подбирать колер. Большие, добрые глаза, в которых так много печали и сострадания, что любой нормальный мужчина не мог бы не откликнуться на их безмолвный призыв.
Мэдж вдруг резко остановилась. Майкл вытянул руки, чтобы случайно не налететь на нее, и они как-то сами собой легли ей на плечи. Он не понимал, что случилось.
Оба не двигались и не дышали. Майклу хотелось сказать очень многое, но он не сказал ничего.
Глаза Мэдж расширились, и она напряглась. Не глядя на Майкла, облизнула губы. Майклу захотелось сделать то же самое. Он чувствовал, что отупел и потерял дар речи. Случилось что-то такое, чего никогда не было в его жизни. Что-то первостепенное, жизненно важное. Какое-то волшебство связало две
