До источника света им оставалось уже шагов десять. Не в силах вынести его ослепительной яркости, Ар-Шарлахи стал смотреть под ноги. Потом покосился через плечо и немедленно споткнулся, снеся носком гребень песчаной волны. Зрелище было совершенно невероятное. В непроглядной ночи раскинулась светлая дорога с размытыми тьмой краями. Тени от мелких барханов напоминали резьбу, а розово-золотой «Самум» казался отсюда искусно выточенной безделушкой.
– Да выключи ты его! – раздраженно сказал Тианги, и Ар-Шарлахи, спохватившись, ускорил шаг. Слова спутника встревожили своей непонятностью. «Выключи…» Кого? Откуда?.. Кроме того, было неясно, к кому обращается Тианги…
Впереди раздался сухой щелчок – и наступила тьма. Светлая река, промывшая пустыню насквозь, иссякла. «Самум» за плечом – исчез. Мгновенно лишенный зрения, Ар-Шарлахи остановился.
Первое, что ему удалось увидеть, был квадрат тусклого света, казалось повисший прямо в воздухе. Потом на фоне квадрата возникло широкое черное плечо Тианги, уверенно шагавшего в сторону неяркого этого пятна.
Несколько раз споткнувшись и зацепившись за что-то накидкой, Ар-Шарлахи последовал за своим спутником, начиная помаленьку осознавать, что светлый квадрат – это окно, а угловато сгустившаяся вокруг него тьма – скорее всего, хижина или какое-то иное строение.
Вместо двери проем прикрывала плотная занавеска. Тианги отвел ее в сторону и, обернувшись, бросил:
– Войди…
Ар-Шарлахи вошел. Оказывается, свет в окне лишь показался ему тусклым. Кубическое помещение с голыми непонятно из чего сделанными стенами наполнено было мертвенно-бледным сиянием, распространявшимся из подковообразно изогнутого стержня, вросшего обоими концами в ровный без украшений потолок. Такое впечатление, что стержень был раскален добела, но, к удивлению своему, исходящего от него тепла Ар-Шарлахи не уловил.
Обстановка в комнате тоже была весьма необычная. В углу стоял низкий стол на прямых ножках, стульев же не наблюдалось вообще. Пол был застелен плетеными золотистого оттенка ковриками, уложенными впритык друг к другу. Рядом со столом прямо на полу сидел человек, очень похожий на Тианги, разве что чуть постарше и посмуглее. Человеку было холодно, он кутался в шерстяное изжелта-бурое одеяло, из которого выглядывали только смуглые руки. Приспустив тяжелые веки, сидящий перебирал пальцами какие-то странные четки – с узелками вместо бусин.
Человек поднял веки и вопросительно оглядел вошедших.
– Вот, – молвил Тианги, подталкивая Ар-Шарлахи в спину. – Ар-Шарлахи. Старый знакомый по Харве. Ученик премудрого Гоена, ныне разбойник. Позавчера сжег Зибру…
– Только порт, – перехваченным горлом выговорил Ар-Шарлахи.
– Ну, это тоже уметь надо.
Человек молча разглядывал Ар-Шарлахи. Потом отложил веревочку с узелками на стол, где уже валялось довольно много таких шнурков вперемежку со свитками и какими-то еще белыми тонкими листами, на которых ровными строчками теснились мелкие, как песчинки, письмена.
Наконец темные губы разомкнулись.
– Что значит – сжег? – Человек старательно выговаривал каждое слово, а странные придыхания у него звучали даже отчетливей, чем у Тианги. – Ты возглавлял налет?
– Да.
Человек кивнул.
– Стало быть, пользуешься уважением… – отметил он как бы про себя. – Давно разбойничаешь?
– Говорит, что пятнадцать дней, – ответил за Ар-Шарлахи Тианги.
– Разбойничаешь пятнадцать дней… – медленно, взвешивая каждую фразу, проговорил человек, по- прежнему не сводя с Ар-Шарлахи карих внимательных глаз. – Сжег порт Зибры… Учился в Харве у Гоена… Ар-Шарлахи… Ар… То есть твои предки владели какой-то тенью Пальмовой дороги?
– Да… Тень Ар-Шарлахи…
Человек неспешно повернул голову и посмотрел на Тианги.
– Налей ему, – сказал он. – Видишь же: еле на ногах стоит… А ты садись, – снова обратился он к Ар- Шарлахи.
«Может, и отпустят… – вяло подумал тот, обессиленно опускаясь на золотистый плетенный из соломки квадрат. – Вина вон уже предлагают…»
Откинув занавеску (устанавливать двери здесь, кажется, не любили, а может, просто ленились), Тианги прошел в соседнее помещение. За тонкой стенкой что-то звякнуло, булькнуло, и вскоре он вернулся, неся плод граната и стеклянный цилиндрик, наполненный на две трети чем-то прозрачным. Ар-Шарлахи почувствовал острое разочарование. Должно быть, здесь, как в храме Четырех Верблюдов, вино было под запретом.
Однако, приняв стеклянный сосудец из рук Тианги и отведя повязку от лица, Ар-Шарлахи догадался понюхать жидкость – и содрогнулся. Невольно вспомнился пузырек, который совала ему под нос Алият в каюте караванного Хаилзы.
– Не бойся, не отрава, – сказал Тианги, разминая гранат. – Пей залпом. С непривычки противно, но действует посильнее вашего вина…
С этими словами он достал из-под плаща клинок странных очертаний и проделал в кожице граната дырочку.
Ар-Шарлахи решился и выпил. Глаза у него полезли на лоб, а горькая едкая жидкость остановилась в горле, так что ему стоило нечеловеческих усилий ее проглотить. Тианги тут же наполнил сосудец гранатовым соком.
