Яростный крик Ферро смешался с оглушительным воем ветра. Она и не подозревала, что способна так быстро и резко махнуть мечом. Выражение испуга лишь на миг появилось на совершенном лице едока, прежде чем кривой клинок отрубил ее вытянутую руку и снес голову с плеч. Тело, перевернувшись, рухнуло, пыль посыпалась из зияющих ран.
Воздух был полон вспыхивающих теней. Ферро стояла в оцепенении, а обломки вихрем кружились вокруг нее. Какая-то балка врезалась в грудь борющегося с ветром едока и унесла его прочь, как саранчу на ветке. Другой неожиданно взорвался, превратившись в облако из крови и плоти. Останки по спирали унеслись в трепещущие небеса.
Огромный бородатый едок с усилием шагнул вперед, подняв над головой большую булаву. Он выкрикивал что-то, чего никто не мог расслышать. Сквозь пульсирующую пелену вихрей Ферро видела, как Байяз взглянул на него, приподняв бровь, и его губы прошептали одно слово:
— Сгори!
Через мгновение едок вспыхнул, как звезда, и его образ белой фигурой отпечатался в зрачках Ферро. Почерневшие кости унес ветер.
Остался только Мамун. Он упорно двигался, волоча ноги по камням, через металл, дюйм за дюймом, в направлении Байяза.
Один латный щиток сорвался с его ноги и, вертясь, улетел в обезумевшее пространство. Туда же отправилась пластина с плеча. Разорванная материя шумно хлопала. Кожа на его ощерившемся лице начала растягиваться и морщиться.
— Нет!
Одна рука отчаянно протянулась, пытаясь зацепить первого из магов. Пальцы дрожали от напряжения.
— Да, — произнес Байяз.
Воздух вокруг его улыбающегося лица трепетал, как в знойной пустыне.
С пальцев Мамуна слетели ногти, вытянутая рука отклонилась в сторону и треснула, ее вырвало из плеча. Безупречная кожа отошла от костей и развевалась, как парусина во время шквала. Коричневая пыль посыпалась из разорванного тела, словно песок над дюнами в бурю.
Его вдруг отшвырнуло прочь и ударило о стену под самой крышей одного из высоких домов. Камни откалывались от краев рваной дыры, которую он пробил, падали внутрь здания и на улицу. Они присоединились к летящим по ветру обрывкам бумаги, вертящимся балкам, телам, бьющимся в воздухе по краю площади. Круг распада и разрушения следовал за железными кругами на земле, поднимался вровень с крышами домов и даже выше. Он пугал и высвобождал все, мимо чего проносился, вырывал и подбрасывал вверх камни, стекло, дерево, металл и плоть, темнел, ревел и усиливался с каждым мгновением.
Сквозь бессмысленный яростный рев ветра Ферро расслышала голос Байяза:
— Бог улыбается, глядя на это.
Ищейка встал на ноги и встряхнул больной головой. Грязь полетела с его волос. По руке текла кровь, красная на белом. Кажется, конец света еще не наступил.
Хотя было очень похоже на то.
Мост и караульная у ворот исчезли. На их месте не было ничего, кроме большой кучи разбитого камня и зияющей расщелины, пробитой в стене. И огромное количество пыли. Вокруг лежали трупы, но куда больше было тех, кто катался по земле, задыхаясь, стонал или брел, покачиваясь, через обломки и осколки. Для них бой закончился. Ищейка хорошо знал, что они чувствуют.
Кто-то пытался взобраться на груду камней, заполнивших ров, устремляясь к провалу в стене. Кто-то со взъерошенными волосами и длинным мечом в одной руке.
Кто, если не Логен Девятипалый?
— Черт! — выругался Ищейка.
У него, у этого Логена, всегда хватало дурных идей, но эта была наихудшая. Какой-то человек следовал за ним по булыжникам. Трясучка. Он держал секиру в одной руке, щит в другой, и его грязное лицо было мрачным, как у человека, задумавшего черное дело.
— А, черт!
Молчун пожал запыленными плечами.
— Лучше пойти за ними.
— Ага.
Ищейка вытянул большой палец в сторону Красной Шляпы — тот только что поднялся с земли и стряхивал песок с одежды.
— Собери парней, ладно? — Он указал на пробоину в стене острием меча. — Мы отправимся туда.
Черт подери, ему надо отлить, как всегда.
Джезаль пятился по полутемному коридору, затаив дыхание. Он чувствовал, как пот выступает на его ладонях, шее и спине.
— Чего они ждут? — пробормотал кто-то.
Наверху послышался негромкий скрип. Джезаль взглянул на черные потолочные балки.
— Вы слышали...
Одна тень пробилась сквозь потолок и опустилась в коридор белым расплывчатым пятном, столкнувшись с одним из рыцарей-телохранителей. Ноги едока оставили две большие вмятины на нагруднике рыцаря. Из-под забрала ручьем хлынула кровь.
Тень улыбнулась Джезалю.
— С наилучшими пожеланиями от пророка Кхалюля.
— Союз! — прокричал другой рыцарь, бросаясь вперед.
Его меч просвистел над тенью, а в следующий миг тень уже оказалась на другой стороне коридора. Клинок врезался в каменный пол, рыцарь, пошатнувшись, наклонился вперед. Тень подхватила его под мышки, чуть согнула колени и с визгом подбросила рыцаря к потолку. Штукатурка дождем сыпалась вниз, когда она схватила другого рыцаря за шею и ударила головой о стену с такой силой, что впечатала в камень; закованные в броню ноги безжизненно повисли. Древние мечи упали со стены около его бездыханного тела и со стуком рухнули на пол.
— Сюда!
Верховный судья потащил Джезаля, онемевшего и беспомощного, к золоченым двустворчатым дверям. Горст ударил по ним тяжелым сапогом, и створки распахнулись. Они ворвались в Зеркальный зал. Множество столов, стоявших там в ночь свадьбы Джезаля, вынесли, и теперь зал представлял собой огромное пустое пространство из отполированных плиток.
Джезаль бежал к дальней двери. Топот его сапог, его хриплое тяжелое дыхание разносились эхом в огромном зале. На бегу он видел свое искаженное отражение в зеркалах далеко впереди, справа и слева. Жалкое зрелище. Король-шут, беглец в собственном дворце: корона набекрень, лицо со шрамом, осунувшееся от страха и усталости, покрыто каплями пота. Джезаль резко сбавил скорость, и его занесло. Он чуть не перевернулся, поторопившись остановиться, а Горст едва не врезался ему в спину.
Одна из теней-близнецов сидела на полу перед дальней дверью, прислонившись к зеркальной стене. Она отражалась в зеркале так, будто рядом сидела ее сестра. Тень устало подняла руку, измазанную малиновой кровью, и помахала им.
Джезаль резко развернулся к окну. Но прежде, чем он успел подумать о побеге, вторая сестра ворвалась в зал. Она влетела вместе с ливнем из разбитого стекла, кувыркаясь на отполированном полу, выпрямилась и замерла.
Она провела длинной рукой по золотым волосам, зевнула и причмокнула губами.
— Знаешь такое чувство — как будто все веселье достается кому-то другому? — спросила она.
Расчеты
