Бретт всегда верил, что они помирятся, и ради Джи Би не мог позволить Элизабет разрушить свою жизнь.
«Ради Джи Би или ради себя?» — подумала Лиз, но вслух произнесла:
— Понятно.
— Однажды он поехал к ней в Италию. Это было примерно год назад. Думаю, он пытался уговорить ее вернуться домой, но она не захотела. Со слов Бретта я поняла, что она надеется на возвращение Гордона. Для меня остается загадкой, как некоторые женщины продолжают любить мужчину, который плохо с ними обращается. — Мэгги усмехнулась. — Мне не следует так говорить. У меня-то хороший муж.
Мэгги налила еще чаю и задумчиво сказала:
— Хорошо все-таки, что она стала миссис Гордон Ферраре. Иначе пресса подняла бы шумиху о пропавшей при катастрофе внучке Рокингтона.
Лиз выпрямилась:
— О боже, газеты! Я об этом совсем забыла. Там много писали об аварии?
Мэгги встала и достала из ящика стола пачку газет.
— Я их сохранила.
Первой оказалась местная газета с заголовком «Авиакатастрофа в Элмдоне». Там была размытая фотография самолета и короткая статья.
Зазвонил телефон, Мэгги ответила:
— Да, Пэм. Хорошо, я приду. Попроси их подождать пару минут. — Она посмотрела на Лиз и коснулась оранжевой ленты в волосах. — Покупатели. Я недолго. Наливай еще чаю.
Оставшись одна, Лиз просмотрела статьи в газетах. Похоже, об Элизабет Рокингтон не было ничего, хотя в одной из газет она обнаружила имя миссис Э. Ферраре в списке отправленных в больницы. Интересно, заинтересовались ли репортеры этим именем и что им удалось выяснить об Элизабет. Возможно, Бретт с доктором Уинтером позаботились, чтобы никакой утечки информации не произошло.
Лиз выпила еще чашку, затем решила повнимательнее изучить комнату. У стены стоял современный письменный стол, на котором были аккуратно сложены бумаги, каталоги, объявления. Рядом стояло растение в горшке с крошечными пурпурными цветочками, и Лиз подошла взглянуть поближе. На стене перед столом висело множество фотографий, моментальные снимки и увеличенные изображения. Семейная группа: Мэгги в алом платье под руку с долговязым мужчиной с соломенными волосами и улыбающимися глазами, а перед ними два мальчика в школьных куртках, они были так похожи на отца, что становилось даже смешно.
Рядом висела выцветшая фотография крупного красивого мужчины в летной форме, который сидел на скамейке в саду рядом с хрупкой женщиной в вязаном костюме. Родители Бретта и Элизабет?
Лиз перешла к третьем снимку, с которого на нее глядел Бретт, каким он был десять или двенадцать лет назад. Он был в белой рубашке и шортах, сидел на низкой садовой кирпичной ограде с теннисной ракеткой, улыбаясь в объектив. Молодой человек восемнадцати — девятнадцати лет, возможно только поступивший в университет, — беззаботный юноша, уверенный и счастливый, любящий жизнь. Что сделало его таким серьезным, почти жестким человеком? Лиз облокотилась о стол и вглядывалась в снимок, словно он мог дать ей ответ. Внезапно произошла странная вещь. В памяти вдруг явственно всплыли слова Бретта, и она отчетливо услышала его голос: «Вы верите в судьбу?»
Когда он задал ей этот вопрос, Лиз не задумывалась над ответом, но теперь поняла, что случилось нечто неизбежное. Ее жизнь с настоящего момента связана с этими людьми, и они ей вовсе не чужие. Это было сильное и отчетливое впечатление; чувство, от которого невозможно было отмахнуться.
Лиз считала себя практичным человеком. Жизнь с отчимом, а потом с Джоном и Дороти не способствовала взгляду на мир сквозь розовые очки. Возможно, поэтому это фантастическое чувство так ее взволновало.
Лиз вновь посмотрела на фотографию Бретта и подумала: «Если бы я только могла снова увидеть тебя таким — свободным, беззаботным!» Ей вдруг показалось таким естественным попытаться помочь ему, сделать для него все возможное.
Конечно, это не любовь. Лиз любила Терри и знала, каково это. Чувство к Бретту Дентону было совсем другим. Возможно, после разрыва с Терри ей просто хотелось быть кому-то нужной. Да, это самое вероятное объяснение. Как прекрасно осознавать, что ты кому-то помогаешь.
Успокоенная, Лиз радостно улыбнулась вошедшей в комнату Мэгги.
Глава 5
— Прости, что заставила ждать. — Мэгги грациозно вошла в комнату и присела за стол. — Какие-то оптимисты, решившие, что можно сажать розовые кусты в июне. Мне удалось их вразумить, и я продала им отличный сорт для посадки в ноябре. Любуешься моей портретной галереей, Лиз?
Лиз кивнула.
— Это твои мальчики? И муж? Как они похожи!
— Все трое типичного англосаксонского типа. Люди, которые видят меня с Саймоном и Домиником, очень удивляются — не могут понять, как у такой смуглой женщины могли появиться такие светлые дети. Но потом видят Джейка, и им все становится ясно. Должно быть, его предки были родом с севера, а наши с Бреттом откуда-нибудь со Средиземноморья. Мой отец был наполовину испанец. — Мэг указала на фотографию. — А это мои родители после войны. Единственная фотография, где они вместе.
Большие темные глаза Мэгги стали мягкими и задумчивыми, когда она глядела на выцветший снимок высокого смуглого мужчины с усталой женщиной.
— Прошлое такое странное, все так затуманилось и смешалось. Мой отец умер десять лет назад, а мать через год после его смерти, но, кажется, что это было так давно, жизнь совершенно изменилась. — Вдруг она улыбнулась. — А это, конечно, братец Бретт. Еще один старый снимок, но он мне нравится, потому что… — Мэгги склонила голову набок, и оранжевая лента упала ей на плечо. — Потому что именно так мне нравится его представлять. Он кажется таким веселым, правда? Веселым и молодым. Иногда я жалею, что мы выросли.
На мгновение ее глаза задержались на фотографии, а затем она повернулась.
— Теперь надо подумать, что же еще тебе нужно знать о Рокингтонах. Думаю, ты теперь знаешь о Элизабет столько же, сколько я. Есть еще ее муж, но Джи Би не станет упоминать о нем. Скорее всего, он не захочет говорить и о Роджере.
— Роджер? Я о нем не слышала.
Мэгги пододвинула для Лиз стул и села рядом:
— Вряд ли ты могла слышать. Он был вычеркнут из семейной истории несколько лет назад. Еще до Элизабет. Бедному Джи Би ужасно не повезло с внуками.
— Роджер — брат Элизабет?
Мэгги кивнула.
— На год или два старше. Примерно одного с Бреттом возраста. Мы были тогда еще детьми, но я считала себя уже взрослой и смотрела на них свысока. Элизабет всегда бегала за двумя мальчишками. Как сейчас вижу ее — тонкая, маленькая фигурка, тревожно и жалобно умоляет.' «Возьмите м-меня, пожалуйста!» Если они уходили без нее, она начинала плакать. Она так смешно заикалась.
— Я тоже, — заметила Лиз. — Это и была одна из причин, по которой меня с ней перепутали. Я заговорила с Джи Би и стала заикаться, а он тут же принял меня за Элизабет.
— Ясно… Это многое объясняет.
— Ты думаешь, мне надо знать о Роджере?
Мэгги сдвинула свои темные брови:
— Много я рассказать не смогу. Бретт знает намного больше меня. Они учились в одной школе, но после… — Мэгги внезапно остановилась, но потом продолжила: — Но после Бретт стал изучать архитектуру, а Роджер поступил в Кембридж. Затем он бросил учебу, не помню почему, немного работал у Рокингтона, но и там долго не продержался. У них произошла какая-то размолвка с Джи Би, а потом Роджер уехал в Южную Америку. — Она печально взглянула на Лиз. — Боюсь, тут я мало могу быть чем-то полезна. Повзрослев,
