Взгляд Майкла метнулся от Абби к Джоунзу.
– Кухарка ночью испекла пирожки? – поинтересовался он. Джоунз нахмурился и со стуком поставил перед ним на стол миску.
– Овсянка, сэр!
– Ах, они восхитительны! Не хотите попробовать? – промурлыкала Абби.
Испытывая раздражение и не понимая сто причины, Майкл сухо ответил:
– Нет, Благодарю. Абби тихонько хмыкнула и с наслаждением съела пирожок. Забыв об овсянке, Майкл смотрел, как она потянулась к следующему и буквально проглотила его, не переставая при этом улыбаться. Потом вытерла салфеткой уголки губ, отодвинула в сторону чашку, встала и взяла блюдо с пирожками.
– Куда вы? – осведомился Майкл.
– Прошу прощения, но у меня сегодня довольно насыщенный день. О! Вы имеете в виду пирожки. Сара их очень любит, отнесу ей немного. Если, конечно, вы не захотите их съесть.
– Не хочу я никаких пирожков, – прорычал в ответ Майкл. Абби равнодушно пожала плечами.
– Очень хорошо. Приятного дня.
Майкл не нашелся, что сказать, а Абби отошла от стола, остановилась, чтобы полюбоваться цветами в вазе, и направилась к выходу.
– Подождите! – крикнул он. Абби оглянулась. – Вы разве не поняли, что я хочу кое-что обсудить с вами? Абби улыбнулась...
– Поняла. Но подумала, что мы уже все обсудили.
– Нет, не обсудили. Садитесь, – приказал он, стараясь не замечать блеска в ее глазах.
Абби поставила пирожки на стол, села, сложила руки на коленях и подняла свое красивое личико.
Сердце Майкла забилось сильнее,
– Абигайль…
– Абби.
– Абби, – уступил он. – Внимательно выслушайте то, что я вам скажу. Я виноват, что не объяснил вам, как следует вести себя маркизе. Есть поступки, которые нельзя совершать ни при каких обстоятельствах.
– Правда? Я об этом не знала! – ответила она с искренним удивлением и слегка нахмурилась, глядя в сторону.
– Начать с того, что маркизы не должны играть в дартс в таверне, если даже любят эту игру. И не должны менять колеса на фургонах. И принимать отел у коров, – продолжал он.
Сияющие фиалковые глаза Абби потемнели. Эти глаза ничего не умели скрывать, они позволяли заглянуть ей в самую душу. А в данный момент ее душа полна была негодования.
– Скажите, прошу вас, что же должны делать маркизы? – холодно спросила она.
– Развлекаться всякими приятными занятиями. Вышивкой, игрой на фортепьяно, верховой ездой. Но не физическим трудом и, уж конечно, не игрой в таверне.
Абби на мгновение задумалась, потом спросила с притворной наивностью: – Вы хотите сказать, что существуют определенные правила, которых должна придерживаться маркиза?
– Не то чтобы правила.
– Тогда как узнать, что должна делать маркиза? – Майкл закатил глаза, уставившись в украшенный затейливой лепниной потолок. Либо эта девушка подшучивает над ним, либо до глупости простодушна.
– Существуют определенные рамки, нормы поведения, если хотите. Стандарты, которых воспитанные люди обязаны придерживаться.
– Вы тоже обязаны?
– Конечно.
– Гм… такое впечатление, что речь идет об игре в карты, Существуют определенные правила, и если их не соблюдать, непременно проиграешь. – Абби понимающе кивнула. – Если, конечно, не плутовать! – добавила она под свирепым взглядом Майкла.
– Я имел в виду не карты, Абби. Это не запрещено, просто то, о чем я говорю, само собой разумеется. Она казалась сбитой с толку.
– Возможно, вы имеете в виду правила, которыми руководствуются юристы? Например, законы? – спросила Абби.
– Нет, не законы, – процедил Майкл сквозь зубы. Абби слегка нахмурилась и постучала ухоженным ноготком по нижней губке.
– Быть может, вы имеете в виду порядок, необходимый для управления, например, кораблем? Нет точных правил, как управлять кораблем. Главное – не потопить его. Сберечь.
У Майкла вырвался прерывистый вздох.
– Я вовсе не имел в виду управление кораблем, Абби, – нетерпеливо возразил он, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.
– Тогда откуда маркизе знать, что она должна делать если нет ни правил, ни порядка? – снова спросила Абби..
– Правил не существует, Абби. Никаких правил! – резко сказал Майкл, раздраженный тем, что не может объяснить ей свою мысль.
– Значит, люди из высшего света могут делать все, что им заблагорассудится? – ласково спросила она
– Да! – прохрипел он в ответ.
– Благодарю вас, это была очень полезная беседа, – дружеским тоном заявила Абби и поднялась со стула.
Майкл, не привыкший объяснять свои мысли кому бы то ни было, потерял дар речи, пораженный той ловкостью, с которой она повернула против него его собственные слова. Аромат сирени окутал его, когда она проходила мимо, и он вдруг почувствовал, что не может так просто ее отпустить.
– Погодите минутку, Абби. Она остановилась уже в дверях.
– Да?
– Я запрещаю вам играть в дартс, принимать отел у коров и менять колеса у фургонов. Таковы мои правила. Вы будете вести себя так, как вам велит ваше положение в обществе. Я ясно выражаюсь?
– Вы имеете в виду положение маркизы? – осторожно спросила Абби.
– Да, маркизы, – ответил Майкл, теряя терпение. Абби склонила голову набок,
– Вы выражаетесь вполне понятно.
– Ну, и чем вы намерены заняться сегодня?
– О! Вышиванием, игрой на фортепьяно. Ничем особенным, – приветливо ответила она.
– Вы не будете покидать Блессинг-Парк, ездить к Хавершемам или в Пемберхет, – все больше распалялся Майкл. В ее фиалковых глазах отразилось глубокое разочарование, и Майкл тут же пожалел о сказанном.
– Как пожелаете. До свидания, милорд. – И она тихо прикрыла за собой дверь.
Джоунз сразу же повернулся к Майклу и вперил в него неприязненный взгляд.
– Если вы позволите мне взять на себя смелость, сэр… Майкл все еще злился из-за того, что не мог толком объяснить, чего хочет, и был поражен удивительно многословным высказыванием Джоунза. Не позволю! – Хорошо бы проявить немного доброты. Она этого заслуживает.
– Боже мой, Джоунз, по-моему, вам следует вызвать доктора. Вы, кажется, учите меня, как обращаться с женщиной! – изумленно произнес Майкл.
– Мои глубочайшие извинения, милорд, я бы никогда не посмел учить вас, как обращаться с женщиной, – без тени смущения ответил Джоунз. Майкл самодовольно кивнул и принялся за свою овсянку. – Речь идет о вашей жене. Рука с ложкой застыла в воздухе.
– Джоунз!
Но Джоунз уже вышел, оставив Майкла доедать остывшую овсянку. В отчаянии он бросил ложку и направился к выходу, мысленно призывая Абби вернуться и ругая себя за слабость.
В конце концов, Майкл пошел в библиотеку в поисках Абби и писем, о которых упомянула эта глупая девчонка. Но ее там не оказалось, и Майкл отправился в главную гостиную. Открыв дверь, он замер на пороге. Комната совершенно преобразилась. Мебель была сдвинута на середину, вокруг столов,