– Я постарался.
– Мы все хорошо над ним посмеялись. Вы действительно считаете, что ссылки на Четырнадцатую и Шестнадцатую[5] поправки к Конституции США уместны в данном случае?
– Может быть, вам стоит посмеяться перед судьей? Уверен, что она посмеется вместе с вами над государственными символами и проявлениями рабства.
– Но ваша клиентка даже не чернокожая.
– Дождитесь прений сторон.
– Я в недоумении. – Юджин поджал губы. – Не вы ли пару лет назад сбили спесь с Уильяма Прескотта?
– Допустим.
– Прескотт был первым адвокатом, с которым я работал в этой фирме. Он был моим наставником, поручил мне первое крупное дело, а вы погубили его карьеру.
– Прескотт сам погубил свою карьеру, – возразил я. – Я лишь указал на это соответствующим властям.
Юджин Фрэнкс пристально посмотрел на меня и отвернулся.
– Мне никогда не нравился этот сукин сын. Виктор, как мы можем уладить это дело?
– Моя клиентка не хочет переезжать.
– Это всего лишь переезд. Она найдет другую квартиру. Здесь нет ничего страшного.
– Но не для нее.
– Мы только хотим привести дом в порядок, продать заново отделанные квартиры и заработать деньги. Мы не такие уж плохие парни.
– Я знаю.
– Сколько нужно, чтобы она съехала в течение месяца?
– Дело не в деньгах. Они мало для нее значат.
– Это меня огорчает.
– Меня тоже.
– Знаете, Виктор, это звучит немного по-философски, но все меняется. Так или иначе здание превратят в кондоминиум. Поговорите с ней, пожалуйста. Найдите компромисс, прежде чем мы начнем обсуждать Шестнадцатую поправку перед судьей.
– Постараюсь.
Поза Бет выражала странную пассивность: руки сложены на коленях, голова слегка наклонена к плечу. Обычно перед судом Бет была сгустком энергии: сидела на краешке стула и непрерывно подбирала в уме доводы в свою пользу.
Я сел рядом с Бет.
– Выторговал тебе немного времени.
– Спасибо.
– Могу еще ненадолго продлить. У меня есть кое-какие аргументы, и я готов их представить судье.
– Я читала исковое заявление. Твои аргументы безнадежны.
– Я знаю, но мне понравилась реакция Фрэнкса на заявление. Не исключено, что судье понадобится время для вынесения постановления. Могу также поговорить с секретарем суда. По-моему, я знаком с его братом.
– Хорошо. Это может сработать.
– Но, знаешь, Бет, этот Юджин Фрэнкс – неплохой парень.
– В зеленом костюме он выглядит как лягушка.
– И люди, которых он представляет, не желают тебе зла. Они просто бизнесмены.
– Они выгоняют меня из дома.
– Им это разрешено. Законом. В конце концов тебе придется переезжать.
– Это они так говорят.
– Затягивание переезда не решит проблему.
– Зато доставит мне удовольствие.
– Бет, что с тобой происходит?
– Не знаю, Виктор. Я чувствую себя… парализованной. И дело не в том, что квартира мне очень нравится. Просто мне невыносима сама идея искать новое жилье, паковать вещи, переезжать, все распаковывать. Да и на новом месте будет все то же самое: та же постель, тот же стол, то же существование. После того, что произошло с Франсуа, после того как разворошили память о моем отце, жизнь приняла странный оборот – она просто катится сама по себе в никуда. Она меня не особенно удовлетворяет, но у меня не хватает смелости направить ее в каком-то конкретном направлении. Но возможно, если я останусь в своей вонючей квартире еще на несколько вонючих лет, все постепенно образуется.
– Твоя логика впечатляет. Однако положение не столь удручающе, как тебе кажется. Посмотри на нашу фирму. Бизнес с каждым днем расцветает.
– Мы еле сводим концы с концами, и делаем это уже несколько лет. Сводим концы с концами.
– Мы боремся против зла. Как насчет Терезы Уэллмен? Мы собираемся вернуть ей дочку.
– Это ты собираешься вернуть ей дочку. А я присутствую в фирме просто для мебели. Мне нужно что-то сделать, но я не знаю что.
– Чего ты хочешь, здесь и сейчас? Хочешь получить деньги?
– Давай.
– Правда?
– Конечно. Деньги – это хорошо. Забавно было бы купить себе яхту, как ты думаешь? Синие блейзеры и белые брюки.
– Тебе бы они пошли.
– Мне нужно было родиться в семье Пирпойнт и быть сказочно богатой.
– Они много не заплатят, но кое-что я смогу выторговать. Хотя в этом случае тебе придется переехать до конца месяца.
– Хорошо.
– Правда? – удивился я. – Ты легко поддалась на соблазн легких денег – это на тебя не похоже.
– Извини, Виктор. Все это глупо. Мне не следовало тебя втягивать в это дело, особенно перед слушаниями по делу Терезы и в то время, когда ты пытаешься договориться насчет Чарли Калакоса. Мне следовало искать новую квартиру, как только я получила уведомление. Наверное, я немного выбита из колеи.
– Мы оба выбиты из колеи.
– Не знаю, ты последнее время выглядишь счастливым.
– Потому что влюбился. В журналистку.
– Правда?
– По крайней мере сейчас я так чувствую. Вчера была девушка на мотоцикле.
– По-моему, ты тоже что-то ищешь.
– Наверное. А помнишь помощницу стоматолога-гигиениста, которая разгромила мою квартиру?
– Конечно.
– Я еще не навел порядок.
– Виктор?
– Квартира до сих пор в руинах.
– Виктор, – она мрачно рассмеялась, – это же никуда не годится.
– Увы.
– Тебе нужно будет ехать в «ИКЕА».
– Но я ненавижу «ИКЕА» – светлое дерево и шведский юмор. Меня зовут не Свен, я давно закончил колледж, я даже не знаю, что такое логанова ягода.[6] Квартира в стиле «ИКЕА» будет означать мою смерть.
