– Ты думаешь, что бервари превосходят нас силами?
– Если даже и не силами, то по воинской выучке точно. Если уж битва разгорится, то она вспыхнет повсюду, а тогда курды окажутся в сотни раз сильней вас, поскольку вся ваша местность окружена курдскими поселениями.
– Бог мой, а ведь ты прав!
– Я несомненно прав! Если сегодня или завтра не удастся заключить мир, то наступят еще более жуткие времена, чем при Бедерхан-бее и прочих. Тогда вполне вероятно, что халдеев просто полностью уничтожат вместе с их женами и детьми.
– Ты это всерьез, эмир?
– Серьезней не бывает!
– О Иисус, что нам тогда делать?
– Ты знаешь, где твой отец собирает войска?
– Нет, я не смогла этого узнать.
– И тебе также неведомо, где он сейчас находится?
– Он объезжает села, чтобы уговорить людей подняться на борьбу.
– Значит, нам может помочь лишь Рух-и-кульян. Для этого мне следует несколько подготовиться.
– Да, господин, если тебе удастся что-либо сделать, то все миролюбивые жители этой страны будут благословлять тебя, когда тебя уже не будет с нами.
Мы закончили есть, и я спросил у Халефа:
– Ты найдешь дорогу обратно в Лизан, причем так, чтобы тебя никто не заметил?
Он кивнул, и я продолжал:
– Ты пойдешь к мелеку и бею Гумри и скажешь им, где и как ты меня нашел.
– Мне сказать им, кто на тебя напал?
– Да. Скажи им, что на меня напал Неджир-бей, чтобы я не мог быть посредником между обеими враждующими сторонами. И он требует за мое освобождение мое имущество, моего коня и имущество всех моих друзей.
– Шайтан ему это даст!
– У меня ничего нет – все отняли, поэтому оставь мне твои пистолеты, нож и собаку.
– Возьми еще и ружье, сиди! Я смогу добраться и без оружия в Лизан.
– Ружье будет мне только мешать. Расскажи потом мелеку и бею, что раис Шурда отправил срочных гонцов вверх и вниз от Лизана, чтобы подстрекать халдеев к войне. Они должны ночью собраться в каком- то месте – в каком именно, я, к сожалению, не знаю – и затем напасть на курдов. Раис объезжает специально для этого все поселения; скажи мелеку, что раиса необходимо тотчас же арестовать.
– О сиди, если бы он встретился мне сейчас по дороге! Я запомнил его лицо, поэтому узнаю его при любых обстоятельствах и сразу же арестую.
– Ты один? Это ты, однако, оставь! Ты не справишься с ним; он слишком силен.
Маленький Халеф поднялся. Оскорбившись, он закричал, разминая свои гибкие конечности как бы для предстоящего боя:
– Не справлюсь? Что ты только себе думаешь, сиди, и куда подевался разом весь твой ум? Не победил ли я Абузейфа? Не совершил ли я помимо этого и другие великие подвиги? Кто этот Неджир-бей против меня, знаменитого хаджи Халефа Омара? Слепая лягушка, хромая жаба, которую я раздавлю, как только увижу! Ты эмир Кара бен Немси, герой из Франкистана; так мне ли, твоему другу и защитнику, бояться какого-то жалкого халдея? О сиди, как мне удивительны твои слова!
– Удивляйся на здоровье, но все-таки будь осторожен. Сейчас очень важно, пожалуй, главней всего, чтобы ты попал в Лизан.
– А что мне отвечать, если они спросят, когда ты придешь?
– Я рассчитываю быть у них к утру.
– Тогда бери пистолеты, кинжал и патронташ, и да защитит тебя Аллах!
Затем Халеф подошел к Ингдже и протянул ей руку:
– Прощай, ты, прекраснейшая среди прекраснейших! Мы еще увидимся.
Добрую Мадану он тоже не обошел вниманием:
– Прощай и ты, любезная матерь халдеев! Я приятно провел с тобой время, и если ты пожелаешь себе такую же ложку, как эта, я с удовольствием вырежу тебе ее, для того чтобы ты вспоминала покидающего тебя друга. Салам, умная и верная! Салам!
Мадана с Ингджой не поняли его речь, но восприняли ее доброжелательно. Мадана даже вышла вместе с Халефом из хижины, чтобы его немного проводить.
Я глянул через дверное отверстие на расположение звезд, чтобы вычислить время – у меня отняли даже часы. Было около десяти.
– Осталось еще два часа до полуночи. Когда мы отправляемся? – спросил я девушку.
– Через час.
