– Сейчас время особенно ценно, я не могу поговорить с духом пораньше?
– С ним нужно говорить ровно в полночь. Он разгневается раннему приходу.
– В моем случае этого не случится.
– Ты это точно знаешь?
– Вполне определенно.
– Тогда давай пойдем сразу же, как только вернется Мадана.
– Хорошо. У нас есть свечи?
Она молча показала мне несколько коротких камышовых тростинок, пропитанных бараньим жиром, и зажигалку. Затем сказала:
– Господин, у меня к тебе будет одна просьба.
– Я слушаю.
– Простишь ли ты моего отца?
– Да, но только ради тебя.
– Но мелек все равно будет на него гневаться!
– Я успокою его.
– Благодарю тебя!
– Ты не узнала, у кого мое оружие и другие мои вещи?
– Нет. Вероятно, они у отца.
– Где он может их хранить?
– Домой он ничего не приносил, я бы непременно заметила.
Наш разговор прервала возвратившаяся Мадана.
– Господин, – сказала она, гордо усмехаясь, – твой слуга очень смышлен и вежлив.
– Почему?
– Он дал мне кое-что; этого я уже не получала долгое время: поцелуй, долгий поцелуй.
Думаю, что при этом наивно-гордом признании у меня вытянулось лицо. Халеф – и поцелуй? Этой старой, но милой и «благоухающей» Мадане? Поцелуй в то самое «отверстие»? Это мне казалось маловероятным. Поэтому я спросил:
– Поцелуй? Куда?
Она протянула мне растопыренные коричневые пальцы правой руки.
– Вот сюда, в эту руку. Это был такой поцелуй, какой дают только благородным девушкам. Твой слуга – человек, вежливость которого достойна похвалы.
Значит, всего лишь поцелуй в руку! Тем не менее это был героический поступок моего бравого Халефа, к которому его наверняка подтолкнула привязанность ко мне.
– Ты можешь гордиться этим, – отвечал я. – Сердце хаджи Халефа Омара полно благодарности к тебе, потому что ты так дружелюбно заботилась о моей персоне.
Тут она невольно протянула мне руку, как будто хотела получить еще один поцелуй, но я спешно добавил:
– Теперь тебе остается ждать, пока я снова не попаду в Лизан.
– Я подожду, господин.
– Сейчас я пойду с Ингджой к пещере. Что ты сделаешь, если, до того как мы вернемся, сюда кто- нибудь придет?
– Не знаю. Эмир, дай мне совет!
– Если ты останешься здесь, то на тебя падет гнев того, кто придет. Поэтому будет лучше, если ты спрячешься до нашего возвращения.
– Я последую твоему совету и пойду туда, откуда смогу наблюдать за хижиной, чтобы вовремя заметить ваше возвращение.
– Тогда, Ингджа, нам пора.
Я рассовал по карманам оружие и надел поводок на собаку. Девушка пошла впереди, я – вслед за ней.
Мы прошли немного по той самой дороге, по которой меня притащили в хижину; затем повернули вправо, пока не поднялись, а точнее, вскарабкались на холм, так густо заросший лиственными деревьями, что нам приходилось идти, тесно прижавшись друг к другу, чтобы не потеряться.
Спустя некоторое время роща стала заметно редеть и перед нами открылась узкая седловина, ведущая к очень крутому подъему.
– Смотри внимательно под ноги, господин, – предупредила меня девушка. – Сейчас дорога станет совсем тяжелой.
– Это тяжело для старых людей, которые хотят подняться к пещерному духу. Здесь могут ступать лишь молодые ноги.
