деле здесь! — Он посмотрел через ее плечо на солдат, и его улыбка стала озорной. — И с такими приятными сопровождающими.
Капитан многозначительно кашлянул, но удержался от замечаний. Сендрин неохотно высвободилась из объятий Элиаса и подошла к солдатам. Она по очереди пожала всем троим руки.
— Я благодарю вас, — сказала она. — Без вас я бы сюда не добралась.
Капитан перевел взгляд с нее на Элиаса и сухо заметил:
— Вероятно, так было бы лучше для вас.
— Я здесь в безопасности, — заверила она его. — Возвращайтесь. Нет, подождите, еще секундочку… — она обратилась к Элиасу. — Я убеждена, что у моего брата найдется для вас и для вашего отряда виски или бутылка хорошего вина.
Элиас наморщил лоб, затем громко рассмеялся.
— Для господ офицеров всегда найдется! Прекрасно, когда чувствуешь себя под такой защитой.
Сендрин улыбнулась и обрадовалась, когда капитан, немного помедлив, ответил:
— От такого предложения мы не откажемся. — Он приказал одному из своих солдат привести остальных солдат и санов с багажом.
Вскоре после этого вся группа сидела на ступенях веранды и в тени под навесом. Элиас показал санам и солдатам, которые принесли чемоданы и сумки Сендрин, где они могли бы сложить ее багаж. Затем с помощью Сендрин он достал несколько бутылок рома, вина и даже настоящий шотландский виски. Кроме того, каждому досталось по большой лепешке и по куску колбасы или рыбы.
Когда наконец пришло время солдатам отправляться в путь, капитан сказал:
— Каждые две недели сюда приходит специальный караван из Цесфонтейна. Ваш брат знает, когда он прибудет в следующий раз. Если вы захотите вернуться, то возвращайтесь только с этим караваном — он будет вам более надежным сопровождением, чем любой другой караван, пересекающий эту убогую местность. Защитное подразделение каждый раз предоставляет ему эскорт, состоящий минимум из десяти человек.
Элиас, стоящий рядом с ней, кивнул.
— Капитан прав. Это всегда большой праздник, когда солдаты прибывают сюда.
Капитан одарил его кривой ухмылкой, затем продолжил:
— Поверьте мне, это наилучший путь из этой пустыни. При условии, что вас прежде не продадут каким-нибудь пиратам или контрабандистам, перевозящим спирт! — Он отмахнулся от возражений Элиаса и добавил: — Не в обиду будь сказано! И спасибо за гостеприимство. Фрейлейн Мук! Для меня было большим удовольствием путешествовать вместе с вами.
Она улыбнулась ему, затем, не сдержавшись, подарила ему легкий поцелуй, скользнув губами по его щетинистой щеке.
Солдаты, которые наблюдали эту сцену, завопили, и капитан, солидный мужчина, много лет, проживший в диких местах Юго-Запада, покраснел, как школьник.
Сендрин обратилась к троим санам.
— Вы поезжайте верхом с солдатами. Будет лучше, если вы пересечете Намиб вместе. — Один из троих хотел возразить, но она не дала ему этого сделать, покачав головой: — Не волнуйтесь, я знаю, что делаю.
Саны пошептались друг с другом и подозрительно осмотрели Элиаса и его дом. Затем они неохотно согласились с доводами Сендрин.
Таким образом, солдаты и саны покинули деревню вместе. Сендрин стояла с Элиасом на площадке перед деревней и смотрела вслед покачивающейся карете, катившейся по дороге в окружении всадников.
— Трудно поверить, что я две недели высидела в этой штуковине, — пробормотала она.
Элиас положил руку ей на талию.
— Ты сумасшедшая, ты это знаешь?
Она посмотрела на него снизу вверх — он был почти на голову выше ее.
— Потому что сюда приехала?
Элиас только улыбнулся, ничего не ответив. Он мягко обнял ее, и, рука об руку, они пошли назад, к торговой станции на утесах.
Вверху кричали чайки, невидимо скользя в темно-синем вечернем небе. Океан успокаивающе шумел у подножья утесов, неся волны навстречу дюнам, и прохладный ветерок предупреждал о холоде, наступающей в пустыне ночи.
Сендрин лежала на кровати рядом с Элиасом, прижав голову к его груди, и задумчиво смотрела в окно. В ее мыслях звучал один голос, голос Адриана, но она отгоняла его так далеко от себя, как только могла.
Ее волосы разметались по груди брата, и он нежно гладил пряди кончиками пальцев.
— Ты влюблена, — проговорил он тихо. Это были первые слова, с тех пор как они, изнеможенные, улеглись в кровать.
Она не смотрела на него и постаралась, чтобы ее голос не прозвучал удивленно.
— С чего ты это взял?
— Я заметил, что ты стала… другой, не такой, как раньше.
— Кроме тебя у меня никого не было, ты ведь об этом знаешь, не так ли?
— Ты говорила с кем-нибудь об этом? — спросил он.
— Нет.
— Ты уверена?
Она повернулась к нему под тонкой простыней, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Да, конечно. Почему ты об этом спрашиваешь?
— Нас никогда не интересовало, что об этом могут подумать другие.
Сендрин уже хотела было определить, что происходит в его голове, но затем она, испугавшись, отказалась от этой мысли.
— Мы никому не давали повода что-либо заметить, разве не так?
— Но ты считаешь, что это неправильно.
— Я не знаю, что заставляет тебя так думать.
— Ты влюблена, и ты сомневаешься, правильно ли то, что происходит между нами… или происходило, — его голос звучал немного печально, но в его словах можно было заметить и оттенок облегчения. Так, словно он радовался возможности винить в том, что теперь все не так, как раньше. Это было нечестно. Какое-то мгновение она наблюдала сама за собой, как бы со стороны, и ей думалось: наверное, что-то не то происходит в природе, если каждый в этой стране может читать мысли других.
Но на самом деле Элиасу не нужно было читать ее мысли, чтобы понять ее. Он был прав: она изменилась, и, возможно, дело было действительно в ее чувствах к Адриану. Не то чтобы она в какой-то момент представила себе, что он держит ее в своих объятиях. Но было нечто более существенное, что нельзя было выразить словами. Она не испытывала никакого стыда и никаких угрызений совести. Элиас, похоже, чувствовал и то и другое, хотя прямо об этом и не говорил.
— Что с тобой? — спросила она. — У тебя был кто-то за это время?
Вероятно, было самонадеянно, а может, и наивно предполагать, что такого не могло случиться. Элиас любил ее, и она любила его, так было всегда. Ей казалось справедливым, что именно она должна была окончательно разорвать эту связь. Все-таки это он оставил ее в Бремене, это было только его решением.
— Я женат, — тихо проговорил он.
Сендрин резко откинула простыню и встала. Она медленно подошла к окну, посмотрела за край утеса, в пропасть, которая терялась в туманной синеве.
— Я хотел сказать тебе, — заикаясь, произнес он у нее за спиной. Постоянно одни и те же слова, которые употребляют люди в его положении в качестве самозащиты.
— Почему здесь не построят маяк, если побережье настолько опасно? — тихо спросила она.
