Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил.
— Никто не хочет браться за такое серьезное дело.
— Маяк мог бы спасти жизнь многим людям.
Она услышала, как он встал и босыми ногами подошел к ней. Она подумала: если он меня сейчас обнимет, я его ударю. Я не делала этого как минимум десять лет.
— Посмотри на меня, — сказал он, — пожалуйста.
Она неохотно повернулась к нему. Их взгляды на мгновение пересеклись, но Сендрин все же старалась смотреть мимо него.
— Нанна и я сочетались браком два года назад, — сказал он.
— Нанна?
— Она — гереро.
Сендрин моргнула.
— Где она сейчас? Или ты запер ее в шкафу?
— Она сейчас среди своих людей, в пустыне. Она возвратится завтра.
— Ее
Он кивнул.
— Что они сделали бы, если бы узнали, что ты с семнадцати лет спишь со своей сестрой? Привязали бы тебя к столбу для пыток?
— Они убили бы меня, — проговорил он серьезно.
— А Нанна?
— Простила бы меня. Она любит меня. И я люблю ее.
Сендрин крепко сжала губы и кивнула.
— Да, я могу в это поверить, — выдавила она наконец из себя.
Некоторое время они стояли друг против друга, затем Сендрин прошла мимо Элиаса и покинула спальню. По пути ей бросились в глаза несколько украшений с деревянными бусинами и перьями, кроме того, на комоде лежало несколько блестящих браслетов. Больше ничего не говорило о том, что в этом помещении обитала женщина. Но Нанна была гереро. Ее культура не знала никаких туалетных столиков и зеркал.
Сендрин прошла в крохотную комнатку, куда Элиас поставил тахту для нее. Саны сложили ее чемоданы и сумки в кучу, и Сендрин понадобилось некоторое время, чтобы найти одежду, которую искала: мужские брюки цвета хаки, купленные у бродячего торговца в форте Оутйо, длинную рубашку из плотной ткани и широкую куртку. Оказалось, что куртка была ей немного велика — слишком широка в плечах, но это не мешало ей. Она торопливо прошла через магазин и обежала вокруг дома, пока не оказалась на краю крутого обрыва. Там она опустилась на корточки и смотрела на абсолютно черное море. Небо стало темным. Серп луны и первые звезды блестели в африканской ночи.
Она опасалась, что Элиас последует за ней, но надеялась, что он даст ей некоторое время, чтобы обо всем подумать. Однако он беззвучно подошел и присел рядом с ней. На нем была та же одежда, что и днем, — полотняные штаны и куртка. На шее висела тонкая кожаная лента с одной бусиной из слоновой кости. Странно, что она не заметила этого раньше.
— Ты злишься на меня, — утвердительно произнес он и пропустил сквозь пальцы горсть песка. Ветер сдул песчинки в пропасть.
— Бывает, братья и сестры ссорятся, — горько возразила она. — Такое случается.
— Но ты же останешься, не так ли?
— Было бы лучше, если бы я уехала?
Он взял ее за руку, хотя они все еще не решались посмотреть друг другу в глаза. Оба смотрели вниз, на дюны и шумящий прибой. Во мраке холмы песка светились, словно кости мореплавателей, погребенные под ними.
— Я хотел бы, чтобы ты осталась. И чтобы ты познакомилась с Наиной. Она тебе понравится.
— Естественно.
— Я серьезно. Она понравится тебе.
— Разве у меня есть выбор? Пока караван не прибудет, мы вынуждены будем как-то терпеть друг друга.
— Не будь несправедливой, — он отпустил ее руку и потер глаза. — Это наша вина, а не Нанны.
— Мне не нужно было сюда приезжать.
— Не говори чепухи, Сендрин! Я тебя очень люблю, ты же знаешь.
— Скажи: сестренка, — и я сломаю тебе нос.
Элиас тихо засмеялся.
— Такой ты мне больше нравишься. Ты изменилась за последние два года. Я думаю, ты гораздо лучше приспособлена к этим местам, нежели думает твой капитан.
— В качестве невесты контрабандиста?
— Почему нет? — ухмыльнулся он. — В деревне есть много приятных мужчин. Один, к примеру, даже изучал философию. Понятно, что он старый, и у него деревянная нога, некоторые даже утверждают, что он немного сумасшедший, — но вы определенно подошли бы друг другу…
— Ты должен позаботиться о приданом.
Его ухмылка стала еще шире.
— Об этом можешь не беспокоиться.
Она никогда не смогла бы действительно злиться на Элиаса, для этого она была слишком к нему привязана. Вместе они пережили многое. Какое право она имела упрекать его в том, что он встретил и полюбил другую женщину? Ее собственные слова пришли ей в голову: такое случается. Она улыбнулась, ей хотелось, чтобы это выглядело так, будто она сердится.
— Тебе не мешает то, что ты изменил своей жене? — спросила она.
Элиас скривился.
— О, большое спасибо, Сендрин! Чудесные ощущения, правда. Прекрасно, что ты сыплешь соль на рану. Это именно то, в чем я больше всего нуждаюсь в настоящий момент.
— Что ты хочешь от меня услышать? Что мне очень жаль, что я соблазнила тебя?
— Ты не соблазняла меня. — Он повернулся к ней. — Давай прекратим это. Пойдем в дом. Скоро станет холодно.
— Можешь спокойно идти. Я хотела бы еще немного посидеть здесь.
— Одна, как я понимаю.
Она молча кивнула, и Элиас поднялся.
— Будь осторожной, не простудись.
— Как настоящий старший брат!
Элиас пожал плечами и скрылся в доме.
Сендрин, однако, продолжала смотреть на море и искать в темноте горизонт. Луна отражалась на гребнях волн, как серебро, сверкающее во мраке.
Часы, проведенные в постели, еще раз промелькнули перед ее мысленным взором. Она хотела испытать чувство стыда, но ей это не удавалось, Она должна была бы сожалеть о случившемся — из-за Нанны, возможно, также из-за себя самой, — но она еще слишком хорошо помнила о том, что было раньше между нею и Элиасом. Пусть с тех пор прошло два с половиной года, но сейчас ей казалось, будто они не виделись самое большее несколько дней.
А как же Адриан? Она любила его, и ее поцелуи при прощании были искренними. Такие ли у них взаимоотношения, чтобы речь могла идти об измене? На этот вопрос она сегодня не могла дать никакого ответа. Собственно говоря, и так все было хорошо. Так было легче не замечать спазмы в животе и комок в горле.
Элиас был прав, когда говорил, что она изменилась. Наверное, перемены произошли уже вскоре после ее прибытия на Юго-Запад, но Сендрин осознала это только тогда, когда на своих руках доставила маленького мальчика в Виндхук. О да, она изменилась, и она спрашивала себя, не ее ли видения были одной из причин этого. Ей казалось, будто те события, которые она видела, нет, которые она
