Кэти, не глядя на него, достала из сумочки платок и высморкалась.
— Пока нам это не удавалось, верно? Почему тебе кажется, что на сей раз все будет по-другому?
Никто ей не ответил, и она снова высморкалась.
— Хотя действительно, почему бы и нет? Мне не нравится сидеть тут и слушать, как меня называют избалованным ребенком.
— Если вы оба считаете, что можете прийти к соглашению, — сказал Ридж, — я только за это.
— Вам и не надо обсуждать все детали, — отозвалась Морея. — Просто отметьте те пункты, о которых вы договоритесь, а потом мы назначим время, когда снова сможем собраться все вместе.
Краем глаза Морея видела, как Билл вежливо придержал дверь для Кэти, а та постаралась проскользнуть в нее так, чтобы не коснуться его.
— Ну и как ты думаешь, вернутся они сюда снова? — спросил Ридж.
— Конечно, — Морея не смотрела на него. — Они же не смогут договориться самостоятельно.
— А может быть, вместо этого они поедут за другой парой подсвечников. Вот это был бы финал!
— Ты и сам так не думаешь. Хотя, с другой стороны...
— Может быть, и хорошо, что Кэти спрятала подсвечники.
— Она сказала, что просто забыла включить их в список.
— Наверное, забыла, если они спрятаны под кучей тряпок где-нибудь в подвале.
— Иногда вещи действительно куда-то деваются.
— Ну да, особенно когда люди начинают бракоразводный процесс. — Ридж лениво потянулся и зевнул. — Еще раз убеждаешься в важности брачных договоров.
— Но ведь они покупали эти чертовы подсвечники во время медового месяца, поэтому они никак не могли быть включены в брачный договор.
— Все сувениры во время медового месяца надо покупать парами. Улавливаешь мою мысль? Тогда во время развода не о чем будет спорить. Лично я обязательно предусмотрю это в нашем с тобой брачном договоре.
— Не теряй понапрасну время.
— Какая ты все-таки романтичная, Морея. Думаешь, нам брачный договор вообще не нужен?
— Конечно, нет. — Морея спохватилась слишком поздно, по лицу Риджа уже расплывалась довольная ухмылка. — Если я когда-нибудь соберусь замуж, то, конечно же, заключу брачный договор. Но покупать сувениры так, чтобы их потом можно было легко разделить, — это знак того, что брак долго не продержится. Словно заранее предполагаешь самое худшее...
Ридж откинулся в кресле с полузакрытыми глазами, и Морея заподозрила вдруг, что он затеял эту дискуссию для того лишь, чтобы она его не выпроводила.
— Похоже, что после двух лет такой работы ты все же не стала циником, а, Морея?
— Я не считаю, что все браки должны заканчиваться в суде. Есть разница между реализмом и цинизмом, Ридж.
Он выпрямился в кресле.
— Но тогда как ты можешь целыми днями заниматься разводами? Лично я ненавижу склочные разводы. Я не могу долго находиться среди таких людей, это повергает меня в стрессовое состояние.
— Я занимаюсь не только бракоразводными делами — например, семейным законодательством. А разводы воспринимаю как неизбежное зло. Плохо, конечно, что они существуют, но я по мере сил помогаю людям, пройдя через это, не стать врагами на всю жизнь.
Наступило долгое молчание, потом Ридж тихо присвистнул.
Морея подозрительно взглянула на него.
— Что это значит, Колтрейн?
— Знаешь, ты предстала передо мной в совершенно ином свете, и мне это очень понравилось.
Морея покраснела от смущения. Все-таки какой он непредсказуемый, этот Ридж!
Не воспринимай его серьезно, тут же предостерегла она себя. Как бы тебе того ни хотелось.
— Но должна признаться, что встречи, наподобие сегодняшней, напрочь отбивают у меня охоту вообще выходить замуж.
— Совершенно верно, — согласился Ридж. Он медленно поднялся с кресла. — Я бы хотел сказать тебе, любовь моя, что сегодня был очень приятный вечер, но...
— Рада, что ты не пытаешься лгать, Ридж.
Он усмехнулся:
— Давай в следующий раз не станем приглашать Мэдисонов. А пока будем жить в ожидании воскресного чаепития.
— Ридж, теперь, когда мой отец настолько доверился тебе, нам уже совершенно ни к чему разыгрывать еще один спектакль. Правильно?
— Как хочешь, дорогая. Думаю, что могу позвонить Чарлзу и намекнуть, что ты придумала все это только для того, чтобы вызвать его на откровенность. Вполне возможно, что он уже доверяет мне настолько, чтобы спокойно проглотить это, но...
— До воскресенья, — простонала Морея.
— Вот именно, — сказал Ридж и ушел.
Морея рассчитывала заниматься с Мэдисонами весь день, поэтому у нее неожиданно появилась пара свободных часов. Перебирая скопившуюся за день корреспонденцию, она наткнулась на приглашение на коктейль к Джорджу Брэдли.
Эти коктейли, подумала она, самое дурацкое изобретение человечества. Особенно коктейли, устраиваемые для сослуживцев, с которыми и так встречаешься каждый день. Да еще в выходной день, как будто у сотрудников фирмы нет других интересов, кроме работы...
Единственный полезный момент состоит в том, что она сможет поинтересоваться у Джорджа насчет адвоката для отца. Надо подготовить несколько кандидатур на случай, если Чарлз решит бороться.
А он должен бороться, твердо решила Морея. Чарлз ни в чем не виноват, он не заслуживает отставки.
Просматривая остальные записки и сортируя их по важности, Морея обнаружила просьбу перезвонить Синнамон Уэллес. Там же были указаны три телефона: домашний, рабочий и мобильный.
— Она не знала, где будет, поэтому и оставила все три, — пояснила Синди.
— А с какого начать, не сказала?
Синди покачала головой:
— Я бы подбросила монетку, но у меня нет трехсторонней.
— Чувствуется, что ты слишком много общаешься с Риджем Колтрейном в последнее время, — выговорила ей Морея. Синди усмехнулась в ответ, а Морея вернулась в свой кабинет.
Секретарь Синнамон как-то туманно ответила, что какое-то время назад та ушла с работы. Дома отвечал только автоответчик. По мобильному Морея дождалась ответа лишь после десятого гудка, когда была уже готова положить трубку.
— Извини, если я не вовремя, — сказала она.
— Я действительно не могу сейчас болтать, — ответила Синнамон рассеянно. — Просто я хотела сообщить тебе, что разговаривала с деканом университета и он приготовил для тебя три личных дела.
— Три?! — испугалась Морея. — Ты хочешь сказать, что жалоба была не одна?
— На твоего отца? Нет, что ты! Просто я не знала, как заговорить именно об этой аспирантке, поэтому пришлось поинтересоваться еще двумя. Я ему сказала, что пришлю своего адвоката просмотреть их личные дела.
— Ну слава Богу! — Морея перевела дыхание. — А о стипендии ты ему говорила?
— Я намекнула ему на стипендию, но ничего конкретного не сказала, чтобы оставить тебе свободу маневра. И твое имя я ему тоже не называла.
— Наверное, ты права. Но как тебе это удалось? Не думаю, что у нас есть право просматривать личные дела.
— Тебе лучше не знать, как я ухитрилась это сделать, — туманно ответила Синнамон. — Извини, дорогая, я должна бежать.
Ее голос звучал как-то странно, и Морея спросила:
