– Как скажэшь, дарагой, – сказал мужик с интонацией, в точности повторяющей интонацию Вахи с грузинской границы.
«У них у всех одинаковое произношение, что ли?» – подумалось мне.
Через пять минут ко мне подошли два молодых кавказца в спортивных костюмах.
– Ви к Магомету?
– Я, – мне стало несколько неуютно, – а кто из вас Магомет?
– Пойдем с нами, пажаласта, – хором сказали они.
Мы вышли из здания рынка и подошли к наглухо тонированной «шестерке» грязно-бежевого цвета. Один из кавказцев сел за руль, второй вместе со мной на заднее сиденье. Тронулись. Дорогой молчали. Минут через двадцать «шестерка» подъехала к ряду богом забытых гаражей.
«Пожалуй, могут и ебнуть», – пронеслось у меня в голове.
– Виходы, – сказал мне водитель.
Меня проводили к большому гаражу, открыли ржавые ворота, и я зашел внутрь. На полу и стенах гаража лежали ковры. В углу лежал на топчане старик в темно-синем деловом костюме и черной каракулевой папахе. Рядом со стариком стояла тумбочка с телевизором. Телевизор был накрыт черной тканью. На телевизоре стоял маленький магнитофон, разливающий вокруг горскую мелодию. Это была какая-то арабская песня в трансобработке. Ритм то учащался, то спадал, а голос вокалиста протяжно пел на одной ноте один и тот же куплет.
Старик курил кальян. Один из спортсменов что-то отрывисто сказал ему гортанным голосом на национальном языке и вышел с поклоном.
– Здрасьте, я от Исы, – обозначил я свое присутствие.
Старик кивнул, не вынимая мундштука изо рта.
– Мне замазка нужна. Для внешних работ. Старик снова кивнул.
– У вас есть такая?
– У миня разное есть. Сикок тэбе, а? – Магомет наконец вытащил мундштук и внимательно посмотрел на меня.
– Мне-то? Ну… ну давайте килограмм девять? Старик приподнялся на локте.
– Скажы, нэверный, ты хочэш девятиэтажный дом пэрэстроить, а?
– Не знаю, а что, это много, что ли?
– Эта много? Смотря для чего тебе, – Магомет встал с топчана, – эта, билядь, очень много. Ты какой площад работать будэш, а?
– Да как сказать? – Я прикинул в уме размеры первого этажа здания «Фонда». Если что, все начнется на первом этаже. – Метров двести.
– А сикок страитэлей вокруг тибя будет?
– В смысле? А… врагов-то… рыл десять.
– И ты… эта на каждый рыл хош па килаграм замазки? Скажы, нэверный, какой шайтан замутил тэбе мозг, говоря про свойства замазки?
– А что, в ваших краях знают про замазку? – вспомнил я традиционный для сказок «1001 ночи» оборот.
– В наших краях, – старик, хромая, подошел вплотную ко мне, – в наших краях замазка саэдиняют с рубленый гвозд. Палучаитса шрапнэль, понял, да? Дастатачна всего адын кило. И эта в горах. В городе можна полкило брать.
– А как эта шрапнель разлетается?
– Хаатычна! Радиус сто мэтров – живых нэт. Мертвых нэт. Толко мясной пыль. Как кюфта.
Я поморщился:
– Все равно давайте девять. Вдруг большой дом будет и строителей много?
Старик воздел руки вверх, видимо, отмечая, что все в руках Аллаха, и вернулся к топчану.
Я стоял у входа, переминался с ноги на ногу и не понимал, что делать дальше. Я посмотрел на накрытый тканью телевизор и спросил Магу:
– Скажите, а почему у вас телевизор тряпкой накрыт, как зеркало при покойнике?
– Нэ смотрю, – Мага посмотрел в сторону телевизора и спокойным тоном добавил: – Его шайтан делал.
– А радио слушать можно? – усмехнулся я. – Разве его не шайтан делал?
– На вашей земле Иблиса избежать нэльзя, – старик презрительно сплюнул через плечо, – а раз нэльзя избежать, то уж лучшэ его слушат, чэм сматрет, понял, да?
– Почему это Иблис только на нашей земле, – я пробую вступить в теологический спор, – везде есть место для Бога, равно как и для дьявола.
– Нэ везде, – отрезал Мага, – у вас только Иблис.
– Может, объясните почему?
– Эта потому, что у нас над каждым городом минарет, а у вас эта… билядь, как ее, – Мага скривился, – телебашня. Во.
Мага сделал погромче музыку, взял мундштук и крикнул:
– Салман! – дав понять, что аудиенция окончена.
В комнату вошел один из спортивных парней. Магомет сказал ему что-то на своем языке и показал девять пальцев. Салман посмотрел на меня и покрутил пальцем у виска. Магомет опять воздел руки к небу. Поняв, в чем суть беседы, я сказал:
– Спасибо большое за замазку. Мне вот только еще пистолет нужен. Никитос, тьфу, то есть Иса сказал, что вы еще пистолет дадите.
Салман вопросительно посмотрел на Магомета, тот задумался. В возникшей паузе я более внимательно вслушался в суффийский транс. Наконец я разобрал, что певец поет что-то вроде «My heart is in Highland, wherever I go oo-oooohh, My heart is in Highland, wherever I go oo-oooohh»[31] . «Интересно, откуда у хлопцев шотландская грусть? – подумал я. – С другой стороны, все понятно. Тоже горцы».
Магомет кивнул головой. Салман жестом указал мне на дверь. Не доходя до выхода, я обернулся:
– Простите, Магомет, у меня к вам просьба. Вы не научите меня пояс шахида делать?
Глаза Магомета налились кровью. Он отбросил мундштук и сел:
– Пояс шахида? Инш Алла. За какого бога ты решил умереть, а? За Иблиса, который живет в той башне? – Магомет махнул рукой в сторону телевизора.
– Я вообще-то… мне в целях самообороны, – обстановка начала накаляться, – я не шахид… вообще- то.
– Ты нэ шахид, ты ищакь, – сказал Мага уже гораздо спокойнее, затем обратился к Салману на русском:
– Покажи псу, как это делается. И дай пистолет, – Мага снова лег и повернулся к нам спиной, – за него хароший чэловек просил…
Перед тем как идти к зданию Фонда, я закуриваю сигарету и репетирую про себя будущую сцену захвата заложников: «Захожу. Встаю перед металлической рамой. Внутрь не иду. Прошу охранников вызвать Алексеева. Он приходит. Хватаю его. Достаю волын, приставляю его к голове Алексеева и ору что есть мочи: „БЛЯДЬ, ВСЕ НАЗАД, НА МНЕ ДЕВЯТЬ КИЛОГРАММ ПЛАСТИДА. ОДНО ДВИЖЕНИЕ – И ПИЗДЕЦ ВСЕМУ ЗДАНИЮ!“ Или, может быть, лучше без мата? Ни фига. С матом лучше. Наши люди любую команду, сказанную матом, воспринимают лучше. Точно. Именно так и скажу: „Блядь, суки, все назад!“ Потом мы поднимемся к Вербицкому, и я продиктую свои условия – миллион долларов и свободный выезд из страны через Украину. Почему, кстати, через Украину? Ладно, разберемся по ходу. А в Киеве у меня кто-то был. Надо вспомнить».
Я отбрасываю окурок, подтягиваю перекосившийся на пузе девятикилограммовый пояс, и направляюсь к офисному центру. Как же тяжело быть шахидом. Это сколько тренироваться нужно?
На ступеньках у входа появляется чувство тревоги. Нет, дело не в том, что меня страшит встреча с моими бывшими работодателями, пытавшимися меня завалить. Просто я боюсь сделать какие-нибудь гораздо более глобальные открытия.
Миновав стеклянные двери на фотоэлементах, я оказываюсь перед турникетом с охранниками, которые
