– Здорова, – дед откладывает балалайку и берет из пепельницы, стоящей на полу рядом с креслом, здоровенную козью ножку, – ищешь чего? – Он глубоко затягивается и выпускает под потолок струю зеленоватого дыма. Я принюхиваюсь. Запах дыма какой-то странный, самосад, наверное.
– Ищу, ищу, – говорю я, смотря на дым, – а вы людей тут не видели?
– Людей? – Дед снова затягивается. – Смотря каких и когда.
– Да вот же… – запинаюсь я, – … пару недель назад… ну, может быть, три недели. Я тут был, в кабинете у мастера по телевизорам… у Черкасова. Только не могу вспомнить, на каком этаже. А теперь тут нет никого…
– Гы, – дед осклабился, – странный ты малый. Говоришь, был тута, а этаж вспомнить не можешь. Мастера по телевизорам – это кого? Ты водку-то часто пьешь? Куришь много? Телевизор много смотришь?
– А вы что, врач, что ли? – раздражаюсь я. – Я вас спрашиваю, куда люди делись?
– Я-то? Неа, я не врач. Да вот ты, как я погляжу, малый больной. Нервы лечить тебе надо. Небось, куда ни придешь, на всех бросаешься сразу.
Дед снова положил козью ножку в пепельницу, взял балалайку, забренчал двумя пальцами и с некоторым надрывом запел:
– Вам денег, что ли, надо, так вы так и скажите, – я лезу в карман за кошельком, – вы только ответьте мне на один вопрос: куда все подевались?
– Да кто? – Дед перестал играть. – Ты про кого все говоришь-то?
– Так-так. Хорошо. – Я понял, что дед относится к категории хорошо законспирированных шизиков да еще и каждый день курит анашу, судя по запаху. – Вы скажите, вы тут сторож?
– Вроде того.
– А вы давно тут работаете? – Я обвожу рукой невидимую сферу. – Ну, в этом здании?
– Лет двадцать уже. – Дед пристально смотрит на меня.
– И вы каждый день ходите сюда на работу, да? – Я заговорщицки подмигиваю деду.
– Гыгыгыы. Ну, хожу, и что с того-то? – Дед снова затягивается.
– Кроме вас, дедушка, в здании работают еще другие люди, правда?
– Ну, есть мальца.
– Вы их тут встречаете каждый день, да? Этих людей, которые тоже тут работают? – Я улыбаюсь, стараясь быть как можно более доходчивым и располагающим к беседе.
– Это смотря какая смена. – Дед постукивает пальцами по грифу балалайки.
– Все эти люди обычно сидят в кабинетах, да? А сегодня они почему-то не сидят? Сегодня они куда-то делись, да?
– Да как тебе сказать-то… – Дед посмотрел на меня исподлобья.
– Я понял! Вы говорить боитесь? Дедушка, скажите, они куда-то переехали?
– Ох… Скучно с тобой. – Дед зевнул, снова взял балалайку и снова запел:
– Дедушка, но это для меня очень расплывчато, вы, может быть, как-то конкретней укажете место, куда они переехали?
– Куришь? – Дед полез в карман.
– Курю.
– Сигареты, небось?
– Ага. – Я пожал плечами, как бы извиняясь.
– Гадость какая. На вот, бери мой табачок. – Дед вытащил портсигар, достал оттуда одну из своих самокруток и протянул мне. Я прикурил, сделал первую затяжку и сел на пол. Дедовский самосад был настолько сильным, что мне повело голову. Я улыбнулся и спросил:
– Это гашиш, что ли?
– Да брось ты, гашиш только в песнях бывает, – расхохотался дед и запел:
То ли под влиянием дедовского табака, то ли под влиянием музыки ребус в моей голове начал складываться.
– Я все понял, – вымолвил я, дав сладкому дыму заполнить голову, – я не сплю.
– Вот оно как, – добродушно прищурился дед, – понял, значит.
– Они же вас специально оставили, да?
– Знамо дело, – дед улыбнулся и стряхнул пепел, – кого же еще, кроме меня?
– Дедушка, – тихо спросил я его, сделав новую затяжку, – куда они делись-то? Переехали на Старую площадь?
– Неа.
– Скажите, я никому не скажу.
Тут мой взгляд упирается в пепельницу, которая стоит на раскрытой книге. Видимо, дед использует страницы как бумагу для самокруток. Я выдергиваю книгу из-под пепельницы и читаю название: «Л. Кэрролл. Алиса в Стране чудес/Алиса в Зазеркалье».
– Вот, – кричу я, потрясая книгой, – вот! Мы еще Кэрролла читали! Черкасов мне читал! Я все думал, к чему они мне мозг парили, слушайте:
–
–
–
–
– Я сначала не догнал, а потом понял, что они имели в виду. Типа того, что я – это всего лишь сон аудитории. И что это не я рулю ее снами, а просто сам являюсь ее сновидением.
– Чего же хорошего-то? – Дед послюнявил палец и затушил об него свою самокрутку. – Чего ты понял- то?
– А то и понял. Если бы мне их увидеть, я бы им объяснил, что противоречие у них вышло. Если я снюсь аудитории, а мне снится Труляля и Траляля, которые сломали телевизор, то кто управляет таким сном? Они, что ли? Кто из нас реальность, а кто вымысел?
– По-моему, в твоем бреду, мил человек, реален только телевизор, – проникновенно посмотрел на меня дед, – всех остальных просто не существует.
– Ну нет, – я закашлялся и замахал рукой, – ерунда.
– А ты бы дочитал этот кусок до конца-то, – указал дед пальцем на книгу. Я удивился такому обороту, открыл страницу и продолжил с того места, где остановился:
–
–
–
По мере того как я дочитывал, мне становилось все страшней и страшней. Закрыв книгу, я в ужасе посмотрел на деда.
– Во как! – Дед поднял палец кверху. – А ты говоришь, ерунда.
– Они исчезли? – доверительным шепотом спросил я его.
– Нет, – так же тихо ответил мне он, – не было тут никого. Лет двадцать уже. Только кухня на первом этаже. И все. Никого.
Мне показалось, будто кто-то переключил канал. Дым разом улетучился из моей головы:
– То есть как двадцать лет?
– Так. Я здесь сторожем верхних помещений лет восемь. До меня Сергеич был… до него… кто же до
