Я аж подпрыгнул. Приехали, граждане технологи. Надо больше отдыхать. С таким режимом не то что не научишься управлять аудиторией, а запросто с собственным пультом не справишься…
– А зачем с ним справляться? – услышал я в ответ.
– Вот и все. Блестящая карьера технолога закончилась, так и не успев набрать рост. Это диагноз. Начал говорить с телевизором, – размышляю я вслух.
– Нет ничего страшного в том, чтобы поговорить с умным собеседником. Куда ты рвешься, малыш? – Дроздов притянул к себе игуану, пытавшуюся соскочить, – Он еще маленький. Но жутко любознательный.
Так. Главное спокойствие. Я понимаю, что я говорю с телевизором, следовательно, отдаю себе отчет в том, что делаю. Следовательно… так… что следовательно? Следовательно, я еще не до конца сошел с ума. Не исключено, что я еще сплю.
– Мы все, в какой-то степени спим, Антон. Пока нас не разбудят, либо пока мы не научимся управлять своими снами. Или просто управлять. Допустим, ты спишь…
– Очень хотелось бы допустить…
– Ну так и спи. А я тебе про игуан пока расскажу…
– Ага. Давай. (Господи, пусть все-таки это будет сон, а?)
– Слушай. Одной из наиболее обычных и широко распространенных групп игуан являются многочисленные виды рода Anolis. Большинство из них характеризуется треугольной, расширенной сзади головой. Стройным, умеренно сжатым с боков туловищем с четырьмя хорошо развитыми ногами, из которых задние…
– Ну и хули? Нафига мне эти игуаны?
– Антон, ты случайно не характеризуешься треугольной, расширенной сзади головой? Я за тобой такого не заметил, вроде. Или я ошибаюсь?
– Я уже сам не знаю, что меня характеризует и вообще, есть ли у меня голова. Заканчивай бодягу свою, спать хочу.
– А раз не знаешь, так сиди и слушай. Пожилой человек тебе интересные вещи рассказывает, а ты еще и материшься. Некрасиво. Другой бы извинился, а ты тут споришь.
Ну что, видимо реально, я сбрендил. Поздно кривляться, придется пройти весь этот бред до конца.
– Извините, я не хотел вас обидеть, – говорю я и тянусь за новой сигаретой.
– Прощаю, я не злой. Так вот. Задние лапы заметно длиннее передних, и длинным, постепенно утончающимся хвостом… Игуаны довольно своенравные существа, привыкшие к определенной среде обитания. Как этот красавчик Анолис. Он тебе нравится, Антон?
– Безумно.
– И мне тоже. Его Гоша зовут. Гоша, познакомься с Антоном.
То ли Дроздов ущипнул ящерицу, то ли она тоже была разумна, но факт остается фактом. Игуана слегка повернула голову и выпучила на меня глазищи.
За спиной Дроздова в этот момент зажегся большой экран, с картинкой морского побережья. У самой воды лежали камни, на которых грелись три довольно большие ящерицы.
– Игуаны живут по берегам водоемов, хотя встречаются и древесные виды, – продолжал он, – посмотрим на них в привычной среде обитания.
С этими словами он отпустил игуану на пол, а сам шагнул в экран.
– Самки игуан очень любят нежиться под лучами тропического солнца. Солнце – самое лучшее, что может быть в их понимании. В жаркую июньскую погоду они спариваются с самцами и затем откладывают яйца. В неволе этого добиться очень сложно. Как ты думаешь, Антон, что может заставить самочек игуан изменить привычной среде обитания в пользу московской студии?
– А зачем им это нужно? Им, по-моему, и так неплохо.
– Им это совершенно не нужно, но, допустим, это нужно нам? Чтобы они плодились не под солнцем тропиков, а в морозной Москве?
– Какая же дура игуана соскочит с этой Ривьеры к тебе в Останкино? – ухмыльнулся я.
– Значит, надо объяснить игуане, чем тропическое солнце хуже нашей студии, не так ли?
В этот момент у меня заломило в висках. Слова Вербицкого о том, что «можно доказать, что солнце вреднее луны, равно, как и наоборот» сошлись с изменением среды обитания этих чертовых игуан. Я подошел вплотную к экрану:
– Простите, а можно поподробнее про то, чем заменить солнце?
– Про это мы еще вспомним, не торопись. Давай сначала разберемся с самим солнцем. Игуаны очень игривые создания. Их любознательность – настоящая находка для исследователей, – Дроздов вынул из кармана мягкую игрушку в виде пушистого розового кролика и аккуратно положил на камень перед игуанами. Игуаны некоторое время наблюдали за кроликом, затем по одной подползли к нему. Самая бесстрашная игуана потрогала его лапой. Убедившись, что опасности нет, все трое улеглись рядом с ним. На мордах игуан нарисовалось блаженство.
– Кролик – очень хорошая игрушка. Он не может причинить вреда игуанам. Они придут сюда завтра и так же лягут рядом с ним.
За спиной Дроздова день быстро сменился ночью, затем снова наступил день, и после нескольких смен кадров я снова увидел игуан, лежащих рядом с кроликом.
– Они, кажется, привыкли, – резюмировал я.
– Точно. Проведем эксперимент. – Дроздов вытащил из кармана огромную лупу и поставил ее между мордой кролика и игуанами. Через лупу на меня и игуан смотрели огромные глаза и два желтых резца. Все это напоминало сцену из фильма «Маска», когда на собаку надели маску древнего божества и она внезапно превратилась в крокодила. Ящерицы бросились врассыпную. Дроздов убрал лупу в карман.
– Кажется, ничего не изменилось, правда, Антон? Кролик остался прежним, но ящерицы больше не придут сюда греться…
– Спецэффекты. Чистый Голливуд – не ожидал от вас такого.
– Никакого Голливуда. В тебе, во мне, во всех нас есть разные черты. Выставив напоказ лучшие из них, мы кажемся добрыми. Выставив худшие – кажемся злыми. Но меняемся ли мы сами от этого? Становимся ли мы злее или добрее?
– Шельмовство фокусника, – тихо сказал я, пораженный простотой открытия.
– Мы называем это масштабированием нужных деталей.
– Стойте, стойте. Я понял. Мы сумели их напугать. Но цель-то была другая!
– Антон, ты очень торопишься. Это хорошо для быстрого просмотра анкет на сайте знакомств, но не для исследователя.
Я смутился и даже хотел пуститься в полемику по поводу «Незнакомки», но передумал, ощутив себя стоящим на пороге близкой развязки.
Дроздов пошел куда-то в кусты и вытащил оттуда трясущую головой игуану.
– Она в стрессе, малышка. Пойдем, пойдем, напугал тебя зайчик.
Он шагнул обратно в студию и подошел к груде камней, которую я сначала не заметил. Положив на камни игуану, он погладил ее, приговаривая:
– Все хорошо, все хорошо, принцесса. Сейчас солнышко выглянет и Гоша придет. Познакомишься с Гошей?
Дроздов подошел к стене, нажал на клавишу, и над камнями зажглась яркая лампа дневного света.
– Вот и солнышко вышло. Тепло, ярко. Тебе нравится, принцесса?
Игуана посмотрела на него, потом на меня, потом подняла глаза к лампе и довольно прищурилась.
– А вот и яркое московское солнце… – вырвалось у меня.
Откуда-то сбоку выполз Гоша. Медленно продвинулся к камню. Затем взобрался на него. Какое-то время они лежали рядом, но вот Гоша повернулся к нам мордой и стал карабкаться на принцессу. Обе ящерицы дружно закивали головами.
– Совсем как люди. Не будем их смущать, у них начались брачные игры, – промурлыкал Дроздов.
Я сидел и не мог вымолвить ни слова. Система будто бы пустила меня внутрь. Все стало настолько просто и ясно, что я невольно засомневался в собственных интеллектуальных способностях. Это было так очевидно, что даже третьеклассник смог бы освоить эту технику. Да что там! Все мы изначально
