Внизу толпа попятилась при появлении бронзового левитокара с задранным носом и открытым верхом. На причудливо изогнутом сиденье сидел большой светлокожий человек: обнаженный по пояс, он был противоестественно округлым и выглядел сплошной грудой жира. Его бритая голова неприятно блестела от пота. Позади него, на подножке, подняв вверх мускулистую руку, застыл худой раб с такой же бритой, как у хозяина, головой…
Костлявые пальцы Труды сжали плечо Тома.
Раб выпрямился.
Его плетка, сделанная из металлической цепи, просвистела по воздуху и опустилась на широкую голую спину хозяина. Шлеп! Кровь выступила на гладкой, блестящей коже: вишневое на белом…
— Что это он делает? — удивилась Труда.
Она выплевывала слова, словно проклятие. А Том тем временем перевел взгляд на женщин: они спустились гуськом вниз и сложили свои бархатные накидки на каменные плиты. Даже отсюда можно было разглядеть их напряженные лица.
Когда мобиль остановился, стало видно, что голова тучного человека склонилась набок, язык вывалился. Раб, не обращая на него внимания, показал на двух женщин.
Те стали растерянно оглядываться, но огромный мужчина, с мрачным лицом и тройными косичками, завязанными петлями, в стиле кулачных бойцов, вытолкнул их вперед. Никто в толпе не пытался помочь женщинам. Испуганные, они поднялись на подножку и встали рядом с рабом.
— О Судьба! — Горечь прозвучала в словах Труды. А потом старуха тихо добавила: — Все маленькие колесики одного механизма, все пойманы в одну и ту же западню. Даже он.
Левитокар двинулся к низкому темному туннелю и медленно исчез из вида.
— Кто это был? — От волнения Том аж охрип.
— Мы были удостоены великой чести. — Неподдающиеся описанию чувства отразились на морщинистом лице Труды. — Перед нами предстал Оракул, юный Том.
На мгновение юноше показалось, будто каменный мост рассыпался у него под ногами. Оракул?!
— Это… Нет, не может быть. Здесь внизу?!
— Создатель истины. — Смех Труды прозвучал невесело. — Глас Судьбы. Трудно в это поверить, не так ли?
Потрясенный Том не нашел слов.
Вот и знакомый перекресток. Они почти добрались до дома.
— Вы с отцом были там, не так ли, Том? — Голос Труды разогнал видения мальчика. — Когда была убита арестантка?
Пилот… Зловоние жареного мяса…
— Я не могу…
За перекрестком они столкнулись с группой высоких юнцов. Один из них окрикнул Тома:
— Эй, Коркориган! — Он сложил большой и указательный пальцы в кружок. — Слышал, твоя мамуля прямо как танцовщица.
Труда свирепо взглянула на них, и парни, ухмыляясь, уступили дорогу.
— Здесь становится все хуже, — пробормотала старуха, затем посмотрела на Тома. — Как ты себя чувствуешь?
Он мотнул головой, опять не в состоянии произнести ни слова.
— Не огорчайся. Со мной тоже такое бывало. Пилот не просто умерла. За всем этим скрывалось нечто большее, и Том ощущал тяжесть талисмана-жеребенка под рубашкой, словно собственную вину. Но он не мог бы объяснить свои чувства ни Труде, ни кому бы то ни было другому.
Рядом скользнула в сторону стенная панель. Том подпрыгнул от неожиданности. Сердце его заколотилось, как бешеное, и он бросил ручку тележки.
В стене открылась ниша, ведущая на склад, заполненный оборудованием для чистки. Из ниши вышла молодая пара. Он — худой и прыщавый; она — пухленькая, с очень гладкой кожей. Оба застенчиво уставились на Труду и одновременно покраснели, хотя продолжали держаться за руки.
Добродушно рассмеявшись, Труда помогла Тому снова ухватиться за ручку тележки, и они поволокли ее дальше.
Поздно вечером, лежа в своей кровати, Том вытащил жеребенка из-под рубашки и взмахнул левой рукой, повторяя управляющий жест Пилота. Талисман аккуратно распался на две половинки.
Юноша долго разглядывал дар незнакомки: черная яйцеобразная капсула и игла, прикрепленная к ней. Затем, плотно сложив две половинки вместе, он взмахнул правой рукой.
Жеребенок снова стал целым. Навсегда застывший, рвущийся к свободе…
Том спрятал талисман.
Глава 3
— Твои родители дома?
Перед Томом стоял патруль: широкоплечий мужчина с бесстрастным лицом в черном шлеме и похожая на него женщина. Словно близнецы… Их фигуры отбрасывали на стену туннеля длинные тени.
— Э-э-э, да… — Том повернулся в сторону комнаты. — Отец?
Однако офицер уже прошел мимо. Том заметил на бедре служителя закона кинжал. Вероятно, от частого использования его рукоятка была отшлифована до блеска.
— Входите, входите. — Отец стоял у стола, гостеприимно улыбаясь. — Пожалуйста, присаживайтесь.
Женщина, следовавшая за Томом, сняла шлем, положила на стол, но осталась стоять.
— Спасибо. — Она провела рукой по коротко стриженным волосам. — Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.
Клипса-идентификатор у отца засветилась.
— Деврейг Коркориган. — Офицер отвел взгляд от дисплея, встроенного в кольцо на большом пальце. — Торговец?
— Да. — Широкое лицо отца расплылось от радости. — Верно.
Офицеры были из подразделения службы безопасности, а не из милиции. Местные. У них было только холодное оружие, ничего лучевого.
— Были ли вы вчера утром на рынке? — спросила женщина.
— Я видел, как арестованная попыталась бежать, — сказал отец, осторожно подбирая слова. — У милиционеров не было иного выхода. Я в этом уверен.
Женщина кивнула.
— Она была цыганкой, — решительно произнес офицер. — И, разумеется, воровкой.
«Она была Пилотом», — хотел сказать Том, но язык у него не повернулся.
— Это все объясняет, — быстро сказал отец. — Хвала Судьбе, у нас есть вы и милиция. Господа офицеры, мы тут собрались перекусить. Не хотите ли присоединиться? — Он погладил себя по большому животу и улыбнулся.
Мужчина фыркнул, а женщина вежливо поклонилась.
— Нет, спасибо. Мы обойдемся.
— А это что за мальчик? — Мужчина кивнул в сторону Тома.
