поняв, что к чему, Анвар Абидович не уступил ее никому. И опять как награду видел в ее глазах не только радость, но и собачью преданность — она чувствовала себя обязанной, выше этого ее сознание еще не поднялось. Когда Шарофат уехала, он тут же забыл о ней. Сентиментальностью Анвар Абидович не страдал да и временем свободным, чтобы тосковать, не располагал. Работа, карьера, семья — чуть свет уходил, приходил затемно.
Но порою колесо судьбы делает самые неожиданные повороты и зигзаги — никто не знает, где найдешь, где потеряешь. Через два года Анвар Абидович на каком-то совещании в области удачно попался на глаза самому Рашидову, произвел впечатление своей хваткой, энергией, смелостью — и тут же был направлен в Москву учиться в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Все решилось за неделю: в августе Анвар Абидович готовился к хлопкоуборочной кампании, а в сентябре уже слушал лекции на Садовой-Кудринской. Перед отъездом хозяин республики лично напутствовал Анвара Абидовича в дорогу, сказал: учись хорошо, ты нужен Узбекистану, и даже обнял и поцеловал его. И тогда Тилляходжаев мысленно поклялся служить ему верой и правдой всю жизнь, идти за него в огонь и воду, не щадя живота своего, хотя тот ни о чем подобном его не просил и верности не требовал.
Так в Москве вновь переплелись его дороги с Шарофат. Перед отъездом в академию Анвар Абидович не видел ее почти год: летом на каникулы она не приезжала — проходила практику в молодежном издательстве. Узнав по телефону, что Анвар Абидович неожиданно прибывает в Москву на учебу, она умоляла его достать ей светлую дубленку с капюшоном — такие как раз входили тогда в моду. Дубленку он ей привез, купил еще какие-то тряпки, но на всякий случай Халиме об этом не сказал — теперь жена могла и заревновать: Шарофат по молодости лет не скрывала, что ей нравится Анвар-ака и что она завидует удачливому замужеству сестры.
В Москве Анвар Абидович раньше никогда не бывал, и Шарофат, за два года ознакомившаяся с городом, оказалась кстати. Учеба в академии давала возможность посещать театры, концертные залы, вернисажи, просмотры в Доме кино — культурной программой будущих идеологических работников занимались всерьез и основательно. И тут Анвар Абидович выглядел волшебником — доставал билеты на любой нашумевший спектакль, премьеру, концерт эстрадной звезды, кинофестиваль, творческую встречу с очередной знаменитостью. Шарофат влюбленными глазами смотрела на мужа своей сестры и гордилась им; она чутьем угадывала, какой взлет ожидает его после окончания Академии при ЦК КПСС.
Новый год отмечали небольшой компанией в ресторане 'Пекин', что рядом с общежитием и учебными корпусами академии. Анвар Абидович, оглядывая роскошный зал, празднично одетых людей и хмелея от размаха веселья, музыки, подумал о переменчивости судьбы: еще полгода назад он об этом и мечтать не мог и, неожиданно склонившись, нежно поцеловал в щеку сидевшую Шарофат. В темно-вишневом строгом вечернем платье, молодая, элегантная, она словно магнитом тянула к себе взгляды мужчин. Анвар Абидович видел это и втайне радовался, что имеет власть над очаровательной девушкой. В новогоднюю ночь она и стала его любовницей.
Жизнь в Москве таила не только приятные стороны; вскоре появилось раздражение — катастрофически не хватало денег. Связь с Шарофат Анвар Абидович не афишировал — на каждом курсе учились земляки, и его поведение быстро сделалось бы известным человеку, которому он поклялся служить всю жизнь. А тот, закрывая глаза на многие человеческие слабости, блудливых не любил, мораль его была пуританской, и по-пуритански жестко наказывал нашкодивших. Сам человек сдержанный, ценил и в людях сдержанность. В общем, было чего опасаться, не говоря уже о семье — о разрыве с Халимой не могло быть и речи.
Общежитие Шарофат находилось на улице Добролюбова, у останкинского молокозавода; на такси уходила почти вся зарплата, что сохранили ему на время учебы. К тому же пришлось снять хорошую комнату для свиданий неподалеку от 'Пекина', возле Тишинского рынка, и это стоило ему сто рублей в месяц — одним словом: деньги… деньги… деньги…
Секретарем райкома до отъезда на учебу он проработал всего три года и особенно близко к себе никого не подпускал, словно чувствовал, что когда-то карьера его круто пойдет вверх. Может, сказывалась и его природная осторожность: действовал он обычно через доверенных лиц, родственников, людей из своего рода, и то, что имел, казалось ему вполне достаточным, но лишь в Москве обнаружил, что есть жизнь, на которую его денег не хватит.
Москва потрясла Анвара Абидовича не только этим открытием — он тут прозрел, понял, с каким размахом следует ворочать дела.
И когда ему однажды позвонил начальник общепита района, справился о житье-бытье, самочувствии, Анвар Абидович, особенно не жалуясь, сказал: 'А вы бы с начальником милиции, своим другом, приехали, проведали, как мне тут живется, погостили у меня, по театрам походили…' Эти дружки особенно старательно искали к нему подход, когда он был хозяином района. Намек поняли правильно, и через неделю Анвар Абидович встречал на Казанском вокзале земляков, занимавших на двоих целое купе, — с таким грузом Аэрофлот не принимает. С тех пор жизнь Анвара Абидовича в Москве наладилась, и он особенно не раздражался: гости подъезжали с четко выверенным интервалом — ни почте, ни телеграфу аспирант не доверял.
Получил он неожиданно еще одну помощь, и весьма ощутимую, но не сумма обрадовала Анвара Абидовича, а источник. По сложившейся традиции, аспиранты после каждого курса обучения, возвращаясь домой на каникулы, заходили в республиканский ЦК, и первый их всегда принимал, расспрашивал о житье- бытье, о Москве, товарищах по учебе, о преподавателях. Явился с таким визитом-отчетом в ЦК и Анвар Абидович, волновался страшно: а вдруг донесли и о Шарофат, и о частых гостях из района? Волнуйся не волнуйся, а избежать встречи невозможно.
Принял первый не откладывая, как только доложили, и Анвар Абидович посчитал это за добрый знак, но все равно испытывал страх и волнение, потели руки, дергалось веко. Волнение хозяин кабинета оценил как должное — наверное, отнес к величию собственной персоны и торжественности личной аудиенции. Спрашивал обо всем подробно, дотошно, но чувствовалось, что жизнь в академии он знал хорошо и ориентировался в ней не хуже своих аспирантов. Чем дольше он расспрашивал, тем увереннее чувствовал себя Анвар Абидович, успокоился — не знает, не донесли, не проведали. Впрочем, он был не так прост, чтобы выставлять свою жизнь напоказ, но ведь и догляд мог существовать изощренный — об этом аспирант уже кое-что знал, но еще больше догадывался.
Заканчивая беседу, Верховный по-отечески тепло спросил:
— Денег хватает? Не бедствуете? У вас, я знаю, большая семья, четверо детей?
Анвар Абидович слегка насторожился, но рапортовал без раздумий:
— Столовая в академии прекрасная, главное — недорогая. Хватает. Я привык жить скромно, — он уже ведал, что первый руководитель Узбекистана любит слово 'скромность' — оно у него из часто употребляемых.
Ответ, видимо, устроил хозяина, и он загадочно улыбнулся, потом вышел из-за стола, прошелся по кабинету, подошел к окну и долго смотрел на раскинувшийся через дорогу, у реки, утопающий в зелени стадион 'Пахтакор'.
Вот в эти минуты Анвар Абидович и натерпелся страху — не высказать.
Верховный о чем-то долго раздумывал; порою казалось, что он забыл о нем. Затем он вернулся за стол, попросил секретаршу принести чай и задушевно сказал:
— Дорогой Анварджан, я ведь направляю вас в Москву не только для того, чтобы вы набрались знаний, защитили диссертации, стали учеными мужами. Ученых мужей в Узбекистане хватает, даже перепроизводство, в кого ни ткни — кандидат наук или даже доктор, первое место в стране по числу ученых людей на душу населения держим. Я хочу, чтобы вы завели дружбу с теми, с кем учитесь, а не варились в котле землячества и не пропадали на кухне возле казанов с пловом, как делает уже не одно поколение наших аспирантов.
Академия, на мой взгляд, это Царскосельский лицей, Пажеский корпус, Преображенский полк, если помните историю. Только оттуда выходят секретари ЦК, секретари горкомов и обкомов, министры, депутаты, редакторы газет и руководители других средств массовой информации — люди, которые совсем скоро будут править в своих республиках и регионах, и с ними вы должны навести прочные связи, мосты — вот ваша главная задача в столице, и на эту цель вам отведено целых три года. Только заручившись дружбой сильных мира сего, вы по-настоящему послужите Узбекистану, его процветанию. Уяснил?
