– И что? – не понимал Филимон.
– Есть два варианта. Выпустить ее из клетки на волю или шею свернуть.
– Ну уж, сразу – шею…
– А она больше ничего в жизни делать не умеет. Она одна такая на всей земле! И яиц уже не снесет, чтобы с детишками нянчиться. За душой ничего, понимаешь, нет, кроме предсказаний богатства и смерти!
Виктор Лушко в этом месте очень внимательно присмотрелся к своему кровному брату Абакару. В девяносто восьмом году Абакар дал свою кровь Виктору при срочном переливании, а в две тысячи первом Виктор лег на стол рядом и подставил свою вену – у них были одинаковые группа и резус.
– Начни с конца, что ты имеешь в виду, – потребовал Филимон.
– Горгону очень хочет иметь одна серьезная организация, – пошел с конца Абакар. – Я такое их желание понимаю.
– И что это за организация? Второе пришествие Христа? Сатанисты? Воины ислама?
– Не суди о моей религии с презрением атеиста! Ты ничего в этом не понимаешь.
– Значит – воины ислама, – прошептал потрясенный Филимон. – И давно твои братья по вере знают о Марго?
– Несколько лет.
– Абакар, ты нарушил обет молчания, который мы давали Марго?
– Посмотри, что творится на планете! Мои братья гибнут тысячами.
– Подожди меня агитировать, мы не на политинформации, – прервал его Виктор. – Что именно они знают?
– Они знают миф. Что есть возможность предсказывать катастрофы.
– И какое же из предсказаний Горгоны за последнее время ты им подарил?
Абакар, застыв в кресле с полупустым бокалом, сказал в пол:
– Новый Орлеан.
– Не понимаю. Горгона сказала, что последствия будут глобально разрушительными. Из тех мест не удастся выбраться в допустимые для здоровья и жизни сроки. И что местные мародеры будут громить дома, магазины и сбивать вертолеты. Ничего особо ценного в городе не осталось – была заранее подготовленная эвакуация. Что могли из всего этого поиметь твои… братья? – с трудом выдавив из себя последнее слово, Виктор свирепо уставился на Абакара.
– Информацию! Это дорогого стоит. Бен-Али за пять дней до наводнения заявил по своему телевидению, что молитвы осиротевших матерей услышаны Аллахом, и на Америку падет его кара, и будет она ужасна. За Новым Орлеаном падут другие города, смерчи обрушатся на Флориду, и так будет продолжаться, пока…
– Подожди. Достаточно. – Филимон встал и начал ходить по комнате, обдумывая ситуацию. – Нашел, кого смерчами пугать, – пробормотал он. – Да в этом месте ураганов по пять штук в год бывает!
– В прошлом году больше восьми. В феврале Бен-Али угрожал Америке двумя крупными авиакатастрофами, если ты помнишь…
– Стоп! Есть вопрос. Твои исламисты уже поняли, что из некоторых предсказаний можно извлечь неплохую материальную выгоду?
– Поэтому я и завел этот разговор, – Абакар поднял голову и в упор посмотрел на товарища.
– То есть ты просто взял и заложил всех нас террористам? Почему, Абакар?
– Никого я не закладывал. И имя Марго не называл. Они думают, что я – их человек в Службе спасения и работаю как информатор. Просто узнаю и заранее сообщаю, где будет землетрясение или смерч.
– Они не дураки! Когда-то же должно было всплыть понятие предсказаний?
– Сядь. Ты задал главный вопрос. Это всплыло. Но очень странно. Мне дали задание выяснить, кто из организации имеет доступ в информационный центр изучения катастроф. Есть какой-то полигон по управлению погодой, бывшая лаборатория боевой метеорологии. Они думают, что оттуда и просачивается информация по природным катаклизмам. У них даже есть подозрение, что русские научились управлять некоторыми процессами перемещения воздушных масс и океанических течений. На европейские деньги.
– И что?.. – замер Виктор Лушко.
– Что – что?.. У них разведка работает отлично, назвали даже место под Нижним Новгородом – какой-то полигон с советских времен. Туда наведывается богатый норвежец, они его два раза вели до аэропорта, уже своим людям в Осло передавали описание, а потом теряли.
Виктор Филимонович в этом месте перевел дух и мысленно перекрестился: он не поленился исполнить указания Горгоны по конспирации. Каждый раз, уезжая из Суры, он направлялся в Москву, в аэропорт, покупал там билет на самолет до Осло, после чего шел в туалет переодеться, а из туалета, сняв бороду и парик, ехал домой. Единственное, чего он так и не смог запомнить, это свое новое имя в норвежском паспорте.
– Так что, думай – не думай, а Горгону придется им сдать, – неожиданно подвел итог Абакар.
– Ты же сказал – они ничего о ней не знают! – опешил Филимон.
– Пока не знают. Хотя недавно у меня напрямую спросили о женщине-предсказательнице. А что ты предлагаешь? Нет, что ты предлагаешь? Всю оставшуюся жизнь мне добывать сведения о грядущих землетрясениях и тайфунах якобы из лаборатории боевой метеорологии?
Виктор Филимонович сел в кресло напротив, посмотрел на Абакара, подбирая слова.
– Ты сейчас в моем доме пьешь вино – если не ошибаюсь, это грех для мусульманина. И я никогда не видел, чтобы ты расстилал коврик и молился на восток. Что с тобой случилось?
– Родня, – пожал плечами Абакар.
– У меня тоже есть родня, – сопровождая каждое слово многозначительным кивком головы, сказал Виктор.
– Твоя родня сидит у тебя за пазухой! Вон – все под рукой, все наперечет. А у меня одних двоюродных братьев шестеро в Афганистане живут. А у них по шестеро детей!
– И все-таки мне бы хотелось знать, в какой момент ты понадобился своей многочисленной узбекской родне. Вспомни. Что ты сделал не так, Абакар?
Они смотрели друг на друга так долго, что время загустело от тревоги.
– Я не отдал свой слиток в расплавку, – тихо сказал Абакар. – Я его целиком передал отцу и старшим братьям в Узбекистан. Я думал, они сами поделят его между собой, а я стану уважаемым человеком в семье. Но они сохранили его, я узнал об этом недавно. Сохранили для исламистского движения. Я стал почитаемым человеком, меня несколько раз приглашали на собрания.
– Потрясающе!.. – прошептал Виктор.
– Пойми, я не мог не поддерживать их веру в меня, это трудно. Я устал. Нужно как-то закруглится. Неужели тебе эта женщина дороже кровного брата?
– Ты хотя бы представляешь, о ком говоришь? Горгона работала на ФСБ, когда мы с тобой еще только учились рукава разматывать. Ты думаешь, с этой женщиной можно так поступить? Думаешь, она позволит?
– Ее увезут далеко, она будет жить во дворце как королева, без сорока прислужников шагу ни ступит.
– Очнись! – крикнул Виктор Лушко. – Что-то я не слыхал, чтобы террористы жили во дворцах. Они все больше бункеры под землей предпочитают!
– Мы с тобой ссоримся из-за чужой женщины, – многозначительно заметил Абакар. – Кто она тебе? Сестра? Мать твоих детей?
И Виктор Филимонович понял, что они говорят о разном. И могут говорить еще долго, но понять доводы друг друга не способны. Он стал вспоминать другие разговоры, чтобы определиться, насколько глубока пропасть между ними, умело замаскированная судьбой под кровную дружбу. А представив Горгону у террористов и даже самые ничтожные последствия использования ее дара, Виктор Лушко пожалел, что узнал о сыне.
– Я должен подумать, – сказал он.
– Конечно, – с облегчением вздохнул Абакар. – Ты мой кровный брат. Будем решать вместе. Когда твоя младшая сдает экзамены? В конце июня?
