Произведение было издано анонимно в 1833 г. в трех книгах. Вельтман выступил в Предисловии к книге II как издатель, подготовивший к печати таинственную рукопись. Книга стала первым в России утопическим романом, повествующим о социальном строе будущего. Появившееся в 1824 г. на страницах 'Литературных листков, журнала нравов и словесности' (№ 17–20, 23, 24) сочинение Ф. В. Булгарина 'Правдоподобные небылицы, или Странствование по свету в двадцать девятом веке' имело чисто развлекательный характер.
На критические высказывания О. И. Сенковского о романе в 'Библиотеке для чтения' (1834, т. II) Велыман отвечал на страницах «Молвы» (1834, № 9, с. 142): 'Довольно! — 3448 год не сглазил черный глаз; 3448 год
Критик 'Московского телеграфа' писал: 'Не имея никакого права разгадывать тайные мысли Сочинителя, можем, однако ж, для объяснения самим себе его творения, предполагать, что мысль глубокую, в. обширнейшем плане, хотел здесь развить Сочинитель' (1834, № 2, с. 331). «Молва» отмечала: 'В новом романе г. Вельтмана читатели найдут единство романтического интереса, и, вероятно, он покажется занимательнее для большего числа их' (1834, № 5, с. 78). М. Н. Лихонин в статье 'Вельтман и его сочинения' пришел к выводу, что писатель 'перенес события своего романа в грядущее для того только, чтобы освободить себя от оков настоящего порядка вещей' ('Московский наблюдатели), 1836, ч. VII, с. 221).
В. Г. Белинский писал: 'В его 'Мартыне Задеке' заметен какой-то намек на мысль глубокую и прекрасную, но эта мысль выражена так загадочно, все создание, по обыкновению, изложено так отрывочно, что, право, все это начинало походить на злоупотребление таланта, на какой-то
Мы печатаем начало главы I романа, перекликающееся со страницами 'Странника'.
Произведение было напечатано анонимно в 1836 г. под полным заголовком — 'Предки Калимероса. Александр Филиппович Македонский'. В дальнейшем установилось принятое в нашем издании заглавие. Авторство определить было нетрудно, так как эпиграф на титульном листе давал понять, что роман — часть IV «Странника». Определение жанра произведения представляло неразрешимую трудность для критики 1830-х годов, так как понятия 'научно-фантастический роман' в ту пору не существовало. О. Сенковский писал в рецензии: 'Это не ученая диссертация, не аллегория, не повесть, не поэма и не роман, а бог знает что' ('Библиотека для «чтения», 1836, т. 16, отд. IV, с. 17).
Но содержание романа вызвало широкое одобрение. Рецензент 'Русского инвалида, или Военных ведомостей' отметил: 'Не понимаем причин, заставивших автора не объявить своего, столь с выгодной стороны известного имени; но не можем не благодарить его аа то неподдельное удовольствие, которое доставил он нам прочтением этих двух томиков, заключающих в себе прекрасно рассказанную повесть об Александре Македонском, о знаменитом на Востоке Эскандере. Автор переносит нас в Древнюю Грецию, заимствуя этнографические декорации в исторических подробностях, и беспрестанно, без всякой натяжки, заставляет нас, при чтении этой повести, соглашаться со старою, но иногда забываемою мыслию, что человек был, есть и будет всегда один и тот же в своих началах и основаниях и что лишь одни формы подвергаются изменяемости' (1836, № 152, с. 603).
В. Г. Белинский посвятил роману статью, в которой попытался определить его жанр: 'Что это такое? Сказка не сказка, роман не роман, а если и роман, то совсем не исторический, а разве
Мы печатаем отрывок из романа, посвященный той же теме, что и поэма «Эскандер» в ч. I «Странника» ('Александр Филиппович Македонский', ч. И. М., 1836, с. 156–161).
'Радой' был напечатай в 1839 г. в журнале 'Сын Отечества' (т. VII), а затем включен в сборник повестей Вельтмана, вышедший в 1843 г. Существенных изменений в текст внесено не было. В произведении рассказывается, как автор обнаружил записки молодого офицера, проезжавшего через Балканы во время валашского восстания под руководством Тудора Владимиреску и движения этерии во главе с Александром Ипсиланти. История любви к Елене серба Радоя, с которым знакомится офицер, также влюбленный в Елену, переплетается с любовной историей Меынона и крепостной девушки Верочки.
Сложность композиции «Радоя» отметил В. Г. Белинский: 'Повесть «Радей» ужасно запутана, перепутана и нисколько не распутана. В ней есть прекрасные подробности' (Полн. собр. соч. в 13-ти томах, VII. М., 1955, с 634) — Однако ранее критик отмечал, что «Радой» — 'вполне прекрасная, полная души и мысли повесть <…>' (там же, т. III, с. 176). Рецензент 'Библиотеки для чтения' писал: '…'Радой' — большая повесть, исполненная трогательных сцен, истинно драматических положений и рассказанная на славу' (1843, т. 60, ч. II, с. 24).
Повесть «Урсул» была опубликована во втором томе сборника 'Сто русских литераторов' (СПб., 1841, с 352–395). Рассказанная в ней история основана на действительных фактах. Поимка талгаря Урсула произошла в Кишиневе в апреле 1824 г. Вельтман писал в воспоминаниях:
'Я полагаю, что поэма «Разбойники» внушена Пушкину взглядом на талгаря Урсула (талгарь — разбойник, урсул — медведь). Это был начальник шайки, составившейся из разного сброда войнолюбивых людей, служивших етерии молдавской и перебравшихся в Бессарабию от преследования турок после скуляпского дела. В Молдавии и вообще в Турции разбойники разъезжают отрядами по деревням берут дань, пируют в корчмах, и их никто не трогает. Урсул с несколькими из отважных ограбил на дороге от Вендор к Кишиневу купца. Вздумал пировать в корчме при въезде в город. В то время еще никто не удивлялся, видя несколько вооруженных с ног до головы арнаутов; по ограбленный Урсулом прибежал в Кишинев и заметив разбойников в корчме, закричал: 'Талгарь, талгарь!' Народ сбежался; письменная почта была подле; почмейстер Алексеев, отставной храбрый полковник гусарский, собрал команду почтальонов и бросился с ними к корчме, дав знать между тем жандармскому командиру. Урсул с товарищами, видя себя окруженным, вскочив на коней, понеслись во весь опор через город. Только крики: 'Талгарь, талгарь!' успевали их преследовать по улицам. Народ заграждал им путь, но выстрелами прокладывали они себе дорогу вперед, однако же выбрали плохой путь — через Булгарию (улицу Булгарскую). Булгары осыпали их и принудили своротить в сторону к огородам. Огороды лежали на равнине по берегу Быка. Принадлежа разным владельцам, все пространство было в загородях. Лихие кони разбойников перелетали через плетни, по загородок было много, а толпы булгар преследовали их бегом и догоняли; постепенно утомленные кони падали с отважными седоками, и булгары, как пчелы, осыпали их и перевязывали. На окованного Урсула съезжался смотреть весь город. Это был образец зверства и ожесточения; когда его наказали, он не давался лечить себя, лежал осыпанный червями, но не охал'
Помещенный в данном издании отрывок содержит рассказ от автора. В дальнейшем повествовании Урсул открывает слушателю трагическую историю своей жизни, реальные события которой смешались в его горячечном сознании со снами к бредом.
В. Г. Белинский писал об «Урсуле»: 'Изысканность, вычурность, напыщенность, туманность,
