— Ульдрасы. Около двадцати.
Чейн вгляделась в розоватый туман.
Снова стрельба, снова убийства — а на открытом пространстве у них было мало шансов отбить нападение. Четырнадцать миль до Морнингсвейка! Так близко — и так далеко!
Элво Глиссам пришел к такому же выводу.
Его лицо осунулось и посерело. Жалобный звук родился у него в груди.
Герд Джемах вгляделся в ульдрасов.
— Они едут на криптидах.
Чейн облегченно вздохнула.
— Это аосы!
Герд кивнул.
— Да. У них на голове белые перья.
Чейн радостно засмеялась. Элво спросил сдавленным голосом:
— Они враги?
— Нет, — коротко ответил Келс.
Всадники приближались в клубах пыли.
Герд Джемах внимательно изучал небо через бинокль.
— Она улетает.
Герд показал на черную точку, которая вынырнула из облака и, набирая скорость, исчезла на западе.
Аосы совершили ритуальный объезд отряда.
Мягконогие Криптицы ступали по земле легко и бесшумно. Наконец они остановились.
Старый ульдрас, низенький и плотный, спешился и подошел к ним. Чейн схватила его за руку.
— Кургеш! Я вернулась домой!
Кургеш коснулся ее головы, что означало и приветствие, и ласку.
— Мы рады видеть тебя дома, хозяйка.
— Утер Маддук мертв, — сказал Келс. — Он был сбит над Драмальфо Воздушной Акулой.
Серое лицо Кургеша — он не пользовался голубой краской — ничего не выразило, видимо он уже знал об этом. Чейн спросила:
— Ты знаешь, кто убил моего отца?
— Знание еще не пришло ко мне.
Келс, склонившись вперед, хрипло проговорил:
— Ты поищи знание, а когда найдешь, скажи мне.
Кургеш кивнул, что могло означать что угодно, и махнул своим соплеменникам.
Четверо из них спешились и подвели криптидов к людям. Джемах с трудом посадил в седло Келса. Чейн сказала Элво:
— Ты просто садись и держись. Править криптидами не нужно.
Она тоже вскочила в седло. Аосы сели на криптидов по двое, и отряд двинулся в путь.
Они проехали Скау, Южную Саванну, и вот наконец через два часа пути Чейн увидела дом. Она не могла сдержать слез, которые так долго просились наружу. Она взглянула на Келса, ехавшего чуть позади. Лицо его было искажено болью и серое, как у Кургеша. В глазах его стояли слезы.
Темное лицо Герда Джемаха было непроницаемо. Кто мог проникнуть в душу этого человека? Элво Глиссам, слишком воспитанный, чтобы показать свою радость, ехали молча.
Чейн внимательно посмотрела на него.
Хотя он был горожанином и понятия не имел о жизни на дикой природе, он ничем не скомпрометировал себя. Келсу он явно нравился, да и Герд Джемах относился к нему терпеливо. Когда он вернется в Олань, ему хватит воспоминаний до конца жизни.
Впереди был Морнингсвейк, окруженный дубами, могучими, как вселенная, Морнингсвейк, который всегда живет в ее сердце и без которого она не представляла себе дальнейшей жизни.
Глава четвертая
За две сотни лет Морнингсвейк многократно перестраивался, расширялся, видоизменялся. Каждый новый наследник вносил в родовое имение что-то свое, и теперь дом не имел какого-то определенного лица, стиля, а с каждой стороны он смотрелся по-новому. Крыша центрального строения была плоской, украшенной по краям остроконечными шпилями. На крыше была устроена смотровая площадка. От центрального здания отходили два двухэтажных крыла с верандами на каждом этаже. Вдоль них тянулись два ряда колонн, увитых виноградной лозой. На дом, его отделку и мебель пошли самые разнообразные сорта деревьев, в том числе и вывезенные с других планет.
В центральном здании располагался Большой Холл — сердце Морнингсвейка, где семья отмечала различные праздники, принимала гостей и устраивала ужины, атмосферу которых Чейн до сих пор живо ощущала. Все были тщательно одеты, на столе стоял хрусталь, серебро, дорогой фарфор. Разговор был церемонным, и ошибки в этикете не допускались. Когда Чейн была маленькой, она считала эти ужины ужасно скучными и всегда недоумевала, почему на них не допускали Муффина. Но ее уговоры были тщетны, и Муффин ужинал на кухне.
Когда Чейн было одиннадцать лет, ее мать утонула в озере. Торжественные обеды в Большом Холле все еще проводились, но в них не было ни тепла, ни сердечности, как раньше. Они стали всего лишь всех тяготившей традицией. Отец стал неоправданно груб, вспыльчив, и Чейн не могла терпеть этого. Стычки ее с отцом становились все чаще и злее.
Нельзя сказать, что она не любила отца, но она решила, что его следует проучить, чтобы он понял, как следует себя вести с людьми, с ульдрасами и маленьким Муффином в частности.
Эта война с отцом привела к тому, что ее в качестве наказания отослали учиться на Таккиль в дорогую школу. «Да, — подумала Чейн, — я была спесива, горда, вспыльчива… и все же…»
Келс и Герд улетели на грузовом самолете, чтобы взять с Апекса и Стурдеванта все, что можно. С ними полетели двое кузенов Герда и два аоса. На платформе самолета была установлена автоматическая пушка, чтобы отбивать нападение Акул.
Элво Глиссама не пригласили в это путешествие, а он сам не стал предлагать своих услуг. Он с большим удовольствием остался с Чейн наслаждаться ленивым завтраком в тени деревьев. Элво сказал:
— Тебе совершенно нет необходимости развлекать меня. Я знаю, что у тебя куча дел.
Чейн улыбнулась.
— Я насчет этого не беспокоюсь. То, что я обещала, я показала тебе дикого эрьина, а что касается кучи дел, то у меня впереди много времени, и я не собиралась сделать их все именно сегодня или завтра.
— Когда я вспоминаю наше приключение, я не могу поверить, что оно было. И тем не менее, оно было, — сказал Элво.
— Это прекрасный способ поближе познакомиться, — сказала Чейн. — Ничто так не сближает, как общая опасность.
— Да. Во всяком случае, я сблизился с Келсом и с тобой. Герд Джемах… я не знаю. Он для меня загадка.
— Для меня тоже, хотя я знаю его всю жизнь.
— Готов поклясться, что он с наслаждением убивает ульдрасов. Но все же он привел нас домой живыми и невредимыми, как ты и говорила.
— Он не кровожаден. Он просто не считает хунгов разумными существами, особенно, когда они нападают на нас.
— Он меня изумляет, — задумчиво произнес Элво. — Убийство не относится к числу моих талантов.
