и мускатного ореха, водила мальчишек с их друзьями кататься на коньках и по магазинам и проводила вечера на элегантных вечеринках, где собиралось все светское общество Хьюстона.
Но этот праздник будет совершенно не похож на предыдущие, более спокойным и грустным. Ей не для кого печь, не нужно посещать никаких вечеринок, исполнять обязательные рождественские ритуалы.
Поскольку Берт и Белла уехали в свадебное путешествие, Ари умчался в Долину, расследуя какой-то случай политической коррупции, а многие сотрудники редакции не вышли на работу из-за гриппа, у нее не было никакого желания украшать дом.
Она с энтузиазмом взялась по-новому издавать журнал, как они с Ари наметили, пусть даже это означало, что Ари время от времени придется уезжать из города. Пич не возражала и тогда, когда близнецы, которым пришлось дольше пробыть в Хьюстоне на День благодарения в связи со свадьбой, сказали, что на Рождество поедут с друзьями в Нью-Гэмпшир.
Она с радостью предвкушала ежегодный вечер, который устраивала для сотрудников редакции, рождественский ужин у Берта и Беллы и тихие вечера у камина с Ари.
Наконец-то ее жизнь устроилась и все осталось позади. Книга Блэкджека будет опубликована в самый разгар избирательной кампании девяносто шестого года, Белла нашла счастье с Бертом, и очень скоро, Пич была в этом уверена, Ари сделает ей предложение. Учитывая, как придирчиво он подошел к тому, где и когда они будут заниматься любовью в первый раз, Пич не сомневалась, что он втайне планирует сделать ей предложение в самой романтичной обстановке.
Сколько же еще ждать, думала Пич, сворачивая на подъездную дорожку и останавливая машину перед гаражом. Взяла свой дипломат с переднего сиденья, вышла и взглянула на пустой дом, в котором оставила утром гореть свет, чтобы по возвращении не чувствовать себя так одиноко.
Она помедлила еще секунду, глядя на небо и любуясь звездами. Внезапно увидела падающую звезду и загадала желание. То же самое желание, которое всегда загадывала со времени смерти Блэкджека, – чтобы никакая беда не стряслась с теми, кого она любит. Затем пошла к дому.
Вдруг ей показалось, что кусты, отделяющие ее участок от соседей, шевельнулись. Она взглянула в ту сторону, но там ничего не было.
«Возьми себя в руки», – приказала себе Пич. Причин бояться уже нет. Рэндольф мертв, а люди, которые ему платили, ничего не выиграют, запугивая ее. «Политика стяжательства» уже попала в руки издателя.
Краем глаза она снова уловила какое-то движение. Пич повернулась и увидела женщину, идущую следом за ней. Было темно, единственный фонарь над гаражом светил плохо, и Пич разглядела ее лицо, только когда она подошла поближе.
Пич облегченно вздохнула.
– Синди, что ты здесь делаешь? Кто-то на работе сказал мне, что ты сегодня звонила и предупредила, что у тебя грипп.
– Теперь мне гораздо лучше. А к концу этого вечера станет совсем хорошо.
Какой странный ответ, подумала Пич. Но с другой стороны, Синди всегда разговаривает очень странно.
– Ты уверена, что выздоровела? Этот грипп так всех и косит. Минимум на неделю.
Пич открыла сумочку и попыталась выловить оттуда ключи. Когда она снова подняла голову, Синди была уже в двух шагах.
– Синди, не так близко! Вдруг ты еще заразная? Я сейчас не могу позволить себе заболеть.
– Не беспокойся, ты от меня не заразишься. Ты вообще больше ни от кого не заразишься.
– Это как понимать? – спросила Пич несколько рассеянно, потому что все еще никак не могла найти ключи.
– Вот так! – Синди выхватила из сумочки пистолет и направила его на Пич.
Когда Пич была еще девушкой, Блэкджек настоял, чтобы она научилась обращаться с огнестрельным оружием. «Никогда не знаешь, когда это тебе понадобится», – сказал он тогда. В тире они пользовались именно пистолетом 38-го калибра. Как и у Синди сейчас.
Стрелять она научилась. А вот что делать, когда оружие наставлено на тебя, ей никто не рассказывал.
– Если это шутка, то не смешная.
– Я не смеюсь. А ты? – Глаза Синди сверкали. Она встала между Пич и дверью.
Пич почувствовала, как кровь отлила от лица. Колени подогнулись от страха. Но она не доставит Синди удовольствия заметить это.
– Если ты все еще надеешься сохранить свое место в редакции, советую тебе убраться к черту.
Синди зло прищурилась.
– Зря ты это сказала. Я думала убить тебя быстро. Но теперь, пожалуй, я заставлю тебя помучиться. Я слышала, что пуля в живот – это очень болезненно.
Пич показалось, что она сейчас упадет. А она-то думала, что все уже позади!
– Тебе это с рук не сойдет. Здесь тихий район. Стоит тебе спустить курок, и здесь тут же будет полиция.
– Я не настолько глупа, чтобы застрелить тебя прямо тут. – Синди бросила взгляд на дом, улыбнулась. – Эти каменные стены выглядят достаточно толстыми. В доме выстрел не услышат.
– Мне зайти в дом? – спросила Пич, вновь обретая надежду.
Синди издевательски рассмеялась:
– Думаешь, я идиотка? Я все знаю про вашего пса. Когда мы войдем, ты его позовешь и запрешь в чулане.
– Это тренированный боевой пес, – отчаянно сказала Пич. – Мне стоит только крикнуть, и он разорвет тебя в клочки.
– Кого ты хочешь обмануть? Я слышала, что ты рассказывала об этой собаке. По твоим словам, он опасен не более чем чи-хуа-хуа. Единственная причина, по которой я хочу, чтобы ты его заперла, это чтобы не ранить его. Я люблю собак.
– Почему ты это делаешь? Потому что я не позволила тебе закончить мое обучение?
Не успела Пич сказать эти слова, как поняла, насколько глупо они звучат. Синди терпеть ее не могла и была рада от нее избавиться.
По крайней мере в одном она была права. Синди безумна, как Сумасшедший Шляпник. Только это ей никак не поможет.
– Плевать я хотела на твою учебу, – с ненавистью сказала Синди.
Пускай говорит, сказала себе Пич. Пока она будет говорить, она не выстрелит.
– Я вижу, ты очень расстроена. Если я тебя чем-нибудь оскорбила…
Синди не дала ей договорить.
– Все в тебе меня оскорбляет. У тебя есть все – большой дом, дорогие наряды, куча денег, машина, семья.
– Ты красивая женщина, Синди. У тебя тоже может быть все, чего ты захочешь, – сказала Пич, спрашивая себя, можно ли убедить разумными доводами маньяка.
Синди провела рукой по лицу, словно это было не ее лицо, а маска.
– Ты и правда считаешь меня красивой?
– Конечно. И все остальные тоже. Ты так много сделала, чтобы себя преобразить.
– Он дал мне все, что я хотела, кроме твоих глаз.
Пич опять ничего не понимала.
– Кто дал тебе все? Мужчина? Он тебя любил?
Гнев исказил старательно вылепленное, красивое лицо Синди.
– Твой муж вовсе не любил меня! Я заплатила ему кучу денег за все, что он сделал.
Пич не удивилась, узнав, что именно Герберт оперировал Синди. Возможно, муж из Герберта был никудышный, но никто не мог сравниться с ним в операционной.
– Ты считаешь, что Герберт взял с тебя слишком много? И поэтому сердишься?
– Он хотел меня использовать, хотел рассказать всем, что он со мной сделал. Я не могла ему этого позволить.
