– Хелен, – тихо ответил Ари. – Ее зовут Хелен. Я не могу начинать новую жизнь до тех пор, пока не покончу со старой.
Плечи Пич поникли.
– Я могла бы бороться с живой соперницей. Но с мертвой мне не справиться.
– Она тебе не соперница. Я никогда и никого не любил так, как тебя.
– Ты это говоришь искренне?
– От всего сердца. Но это ничего не меняет. Мне следовало тогда остаться и достать того негодяя, который убил мою жену. А я не мог справиться со своим горем и поэтому удрал. И с тех пор это меня гложет. Разве ты не понимаешь, Пич? Я должен знать. Я не могу жить спокойно с тобой, пока не узнаю.
Его полное боли признание погасило ее гнев так же верно, как вода гасит пламя. Ари таков, какой он есть. Он не может уйти от долгов и обязательств.
– Хорошо. Возвращайся в Феникс, если чувствуешь себя обязанным это сделать. Я поеду с тобой.
Он покачал головой:
– Я не могу этого позволить.
– Ты не можешь меня остановить.
– Пич, пожалуйста, если ты меня любишь, на этот раз сделай так, как я прошу. Я не могу… я не позволю снова подвергать твою жизнь опасности. Кроме того, тебе надо подумать о близнецах. Они потеряли деда и отца. Они не могут потерять еще и тебя.
– Близнецы уже взрослые, – возразила Пич. – Я им не нужна. Я их теперь почти не вижу. У них своя жизнь.
– Все, что ты говоришь, – правда, кроме одного. Ты всегда будешь нужна близнецам. И надо еще подумать о Белле.
– У нее есть Берт.
– Пич, не усложняй все.
– Что это я усложняю? – с вызовом спросила Пич.
– А как же журнал? «Техас изнутри» мог бы стать реальной силой, если ты будешь стоять у руля.
– Мне наплевать на журнал.
– Ты это не серьезно. У тебя задатки первоклассного репортера.
– Когда ты найдешь убийцу Хелен, из этого получится великолепный репортаж. Мы могли бы написать его вместе.
Ари опустился перед ней на колени – жестокая пародия на предложение руки и сердца – и взял ее ладони в свои.
– Мы можем провести в спорах об этом все оставшееся время и совершенно рассориться или можем получить удовольствие в эти несколько дней, – произнес он с безупречной мужской логикой.
Пич не смогла придумать ни одного довода, который поколебал бы его. Мужчина, которого она любила, который клялся, что любит ее, твердо решил уйти из ее жизни, и она ничего не могла с этим поделать.
Вот вам и веселое Рождество!
Глава 24
– Не могу поверить, что Ари и правда уехал. – Дрожь в голосе Пич выдавала ее глубокую обиду.
– А я не могу поверить, что ты позволила ему уехать, – ответила Белла.
– Он не оставил мне выбора.
– У женщины всегда есть выбор, дорогая.
Они сидели в гостиной дома Берта и Беллы чудесным воскресным вечером, и Берт заканчивал последние приготовления к ужину.
Хотя Берту и Белле было уже за шестьдесят, они, несомненно, подходили к браку с позиций девяностых годов. У них все обязанности были общие, от работы в редакции журнала до уборки дома. Сердце Пич радовалось бы, глядя на них, если бы она не была так несчастна.
– Мама, ты же знаешь, почему Ари уехал и не взял меня с собой. Мне приходится смириться с этим.
– Мужчины не всегда понимают, что для них лучше. Иногда им необходимо некоторое руководство, и только тогда они прозреют, – ответила Белла с лукавым блеском в глазах. – Ты помнишь тот день, когда погиб Рэндольф?
– Как я могу его забыть? – Пич не понимала, зачем мать напоминает ей о таких неприятных вещах, когда она и так чувствует себя ужасно.
– Когда вы в тот вечер вернулись домой, я вас обманула, но это была ложь во спасение. Я сказала, что мы с Бертом решили пожениться как можно скорее. – Белла наклонилась поближе и понизила голос: – Правда заключается в том, что если бы я ждала, пока Берт сделает мне предложение, то к тому времени, когда он решился бы на это, мы с ним уже катались бы в инвалидных креслах по дому для престарелых. Я спросила у него, хочет ли он на мне жениться, и он привел множество доводов против этой идеи. Его беспокоило, что скажет пресса и что скажут мои друзья. Кажется, он даже говорил что-то насчет поспешного брака, о котором я потом пожалею. И тогда я сказала ему, что после всего пережитого мне наплевать на то, что скажут люди. Потом я уложила его прямо к себе в постель, чтобы это доказать.
– Не может быть! – ахнула Пич.
– Очень даже может. Я хотела дать Берту понять, что говорю серьезно.
– Мама, ты потрясающая женщина.
– А ты моя дочь.
– То есть?
– То есть ты не должна была выпускать Ари из своих рук.
– Она права, – заметил Берт, появляясь в гостиной подобно добродушному джинну. – Откровенно говоря, Пич, ты меня разочаровала. Я не думал, что ты не справишься с Ари после того, как так решительно расправилась с Синди.
– Как ты думаешь, он говорил правду, что вернется?
– О, он обязательно вернется. Когда-нибудь. Беда в том, что нельзя точно сказать, сколько ему потребуется времени, чтобы отыскать того негодяя, который убил Хелен. И в процессе поисков Ари может попасть в беду.
– Ты считаешь, что ему грозит опасность?
– Трудно сказать. Не помешает, если кто-нибудь будет прикрывать его тыл.
– А я могла бы быть этим человеком?
– Конечно, могла бы, – вмешалась Белла. – В последние несколько дней мы с Бертом только об этом и говорим.
– Но я же не репортер, занимающийся журналистским расследованием, – выпалила Пич. – У меня даже нет диплома об окончании колледжа.
– Вести журналистское расследование нельзя научиться в колледже, – возразил Берт. – Преподаватель может научить, как исследовать вопрос и как написать статью. Но никто не в состоянии дать тебе нюх на новости. Нельзя научиться инстинкту по книгам. С ним рождаются.
Белла поддержала Берта:
– Ты с самого начала раскусила Рэндольфа Сперлинга. И сомневалась насчет Синди за много месяцев до того, как она показала себя во всей красе.
Пич была чересчур сосредоточена на собственном подходе, который гласил, что она слишком стара для Ари, слишком непривлекательна, слишком неопытна в постели и вне ее, чтобы его удержать. Она была так несчастна, что даже не пыталась посмотреть на ситуацию под другим углом зрения.
– Вы заставили меня задуматься.
– Ты только и делаешь, что думаешь, с тех пор как он уехал, – заявила Белла, – и это ничего тебе не дало. Пора не думать, дорогая. Действуй!
– Это не так-то просто.
– Это ты все усложняешь.
– Каким тебе показался Ари, когда ты с ним разговаривала? – спросил Берт.
– Не знаю. Наверное, одиноким.
– Конечно, ему одиноко. – Берт с удовольствием принялся объяснять особенности мужской психики. –
