Пока они деликатно пробовали салаты, Катринке представляли все новых людей, которые останавливались, чтобы поздороваться с Дэйзи и Лючией: Элеонор Ламберт, которая составляла список наиболее хорошо одевающихся женщин мира (в него часто входила Дэйзи); Михаила Барышникова, новую звезду американского балета; Марио Буатта, дизайнера по интерьерам, и Марго Йенсен, хорошую подругу Дэйзи. Марго, автор статей о моде в журнале «Шик», с кудрявыми угольно-черными волосами, бледной белой кожей и ярко накрашенными губами, показалась Катринке одной из наиболее интересных женщин, которых ей доводилось встречать – эффектная, оригинальная, почти красивая. Она смотрела на Катринку внимательным, оценивающим взглядом.
– Ну, вы, безусловно, вызвали сенсацию, – сказала она, и ее ярко-красные губы раздвинулись в привлекательной улыбке. – Явилась неизвестно откуда и увела одного из наших самых завидных холостяков. – Она держалась так открыто и дружелюбно, что трудно было обидеться на то, что она сказала.
– Бывшему холостяку я рада, – ответила Катринка, улыбнувшись Марго в ответ. – А вот без сенсаций вполне бы могла обойтись.
Марго засмеялась.
– А я нет, – сказала она. – Моя жизнь зависит от того, найду ли я новые лица, новые индивидуальности, чтобы удовлетворить толпу. Вы модель?
– Как вы узнали? – спросила изумленная Катринка. Улыбка Марго стала еще шире.
– У меня есть свои секреты, – ответила она. – Могу я вам позвонить? Можно как-нибудь пригласить вас на ленч? – Она предвидела много деловых и личных преимуществ в общении с новоявленной миссис Грэхем, у которой была ошеломляюще красивая внешность и прелестный акцент. Все эти ошибки в порядке слов, замена одних звуков другими дадут прекрасный материал для публикации.
– Мне очень нравится ваше предложение, – ответила Катринка.
– Вы пользуетесь успехом, – сказала Дэйзи, наблюдая за удаляющейся Марго, потом добавила: – Вы встречались? – так как, направляясь к своему столу, возле них на минуту задержался Рик Колинз.
– Да, вчера вечером, – ответил он. Необычайно высокий, около шести футов и пяти дюймов и до такой степени худощавый, что казался долговязым, Рик Колинз, хотя его возраст уже приближался к тридцати, все еще казался нескладным подростком. Эта особенность нравилась окружающим, и в сочетании с приятной внешностью – светло-каштановые волосы, карие глаза, довольно большой нос, ямочка на подбородке – и изысканными манерами вызывала симпатию и доверие, что было необычно, если учесть, что он был хроникером светских сплетен. Он носил большой яркий галстук как свой отличительный знак.
Катринка обнаружила, что он ей нравится.
– Приятно снова вас увидеть, – сказала она.
– Его родители очень опечалены его судьбой, – сообщила Дэйзи, как только Рик отошел. Как и Дэйзи, Рик Колинз принадлежал к старинной аристократической Новой Англии, его семья была состоятельной, но не богатой. Выпускник Чоата и Принстона, он предназначался для чего-то респектабельного, ну, скажем, быть банкиром, управляющим корпорацией или преподавателем университета, но он сначала увлекся театром, а потом начал писать. Остроумные журнальные публикации о слабостях богатых создали ему репутацию, и в конце концов он получил рубрику в «Кроникл». – Но писать всякую чепуху, мне кажется, ужасная трата времени для такого очень неглупого человека, как он. А с другой стороны, он совершенно счастлив, а ведь это главное, не так ли? Завтра вы будете в его рубрике, моя милая. «Ленч в «Ле Сирке» с Дэйзи Эллиот из рода бостонских Эллиотов, Лючией ди Кампо, талантливым дизайнером яхт, и божественно прекрасной Катринкой Грэхем, женой предпринимателя Адама Грэхема». – Когда Катринка не высказала особого удовольствия от такой перспективы, Дэйзи добавила: – Если вы хотите, чтобы ваша жизнь в Нью-Йорке была интересной, вы должны заставить людей желать знакомства с вами. И люди вроде Рика могут вам помочь в этом.
Поскольку на своем скромном опыте Катринка убедилась, что все эти слухи и сплетни, опубликованные в печати, лживы, ей трудно понять, почему люди, которые прекрасно знали истинную цену этим публикациям, все же продолжали проявлять к ним интерес. Но когда Катринка сказала об этом, Дэйзи только снисходительно улыбнулась:
– Что пишут в газетах, совершенно неважно, главное – чтобы что-нибудь говорилось. Понимаете, здесь о людях говорят не потому, что они интересны. Как раз наоборот. Они интересны потому, что о них говорят.
– Дэйзи немного преувеличивает, – вмешалась в разговор Лючия, чья мать принадлежала к известной в Нью-Йорке семье, известной своим отвращением к паблисити. Ее отец, талантливый художник, эмигрировавший из Рима перед началом второй мировой войны, приводил в неистовство своих родственников тем, что выкидывал один фокус за другим. В результате он потерял жену и во многом дочь, но как художник добился большего успеха, чем это мог обеспечить его талант. – Старые деньги стремятся избежать света рампы. А новые деньги находят в этом развлечение. Известность помогает бизнесу.
– Старые деньги такие чванливые, – сказала Дэйзи, чье состояние, так же как и состояние ее мужа, имело своим истоком удачи купцов в колониальной Америке. – Мне нравится не известность, а возможность развлечься.
Даже когда Катринка жила в коммунистической стране, она всегда чувствовала пропасть между богатыми и бедными, а изучение истории сделало для нее очевидным, что одни люди владеют богатством дольше, чем другие. Но никогда раньше она не осознавала, что обстоятельства – такие же случайные, как и время, – могут в действительности делить самих богачей на отдельные классы.
– А Грэхемы, семья Адама – это старые деньги или новые?
– Старые, – сказала Лючия.
– Очень старые, – добавила Дэйзи. – По крайней мере, со стороны старика Грэхема. Они строили различные суда еще с 1760 года. Мать Адама, Нина, была из семьи Лэндоров. Их капитал – железные дороги. Тоже достаточно старый.
– Но Адам вовсе не испытывает отвращения к популярности.
– Вовсе нет, – сухо подтвердила Лючия.
– Лючия права, – добавила Дэйзи. – Помимо всего прочего, популярность полезна для бизнеса, – она бы могла высказать еще несколько своих наблюдений, касающихся Адама Грэхема, но решила, что еще недостаточно хорошо знакома с его женой, чтобы вовлекать Катринку в любительские психологические
