ухмыльнувшись, обернулся к Мейрионе:
– Пожалуй, миледи, я бы взял вас в свою команду. – Он подвигал бровями. – Тогда мы бы точно были обеспечены пирогами на весь остаток жизни.
Мейриона улыбнулась, и тут Байрон протянул ей ключи:
– Надеюсь, хозяин не станет возражать, если они останутся у вас.
Стуча каблуками своих огромных сапог, Годрик направился к комнате брата.
Переступив порог, он увидел, что в огромном камине по-прежнему горит сильный огонь.
– Здесь жарко, как в Сахаре, Джеймс.
Фигура, расплывшаяся в высоком кресле, не шевельнулась.
– Опять напился… – Испытывая отвращение, Годрик повернулся, собираясь уйти.
– Постой, – неожиданно окликнул его Джеймс.
Годрик через плечо посмотрел на брата, который, пошатываясь, стоял, держась за спинку кресла: волосы взъерошены, глаза покраснели. Махнув рукой, он словно подтвердил свое приглашение войти. Глаза Джеймса, несмотря на красноту, не были замутнены алкоголем – возможно, разговор с Мейрионой подействовал и гложущая его боль несколько утихла.
– Слушаю тебя, брат. – Годрик подошел к камину и сел. Некоторое время братья смущенно смотрели друг на друга.
– Ты был хорошим бойцом, – начал Годрик, не уверенный в том, что именно это нужно говорить в подобной ситуации; все же он хотел загладить свою вину за незаслуженно разбитый нос Джеймса. – Правда, отец этого уже не увидел.
Положив ногу на ногу, Джеймс кивнул:
– Верно. Но до тебя мне всегда было далеко.
– А помнишь, как однажды мы боролись и ты попал мне прямо в висок?
Джеймс улыбнулся, мысленно возвращаясь к прошлому.
– Ты почти час лежал без сознания.
– А ведь ты тогда был в два раза меньше меня, верно? Оба рассмеялись.
Повернувшись к ярко пылающему камину, Годрик заметил, что рядом с ним не стоят, как обычно, большие бутыли с благоухающим медовым напитком. Потом он перевел взгляд на бумаги, разбросанные по полу.
– Что это ты изучаешь? Джеймс взглянул на огонь.
– Меня интересуют астрономия и устройство кораблей.
Годрик наклонился и внимательно посмотрел на бумаги, пытаясь разобрать небрежно сделанные записи.
– И долго ты этим занимаешься?
– Тебе когда-нибудь приходило в голову, что церковь может ошибаться? – неожиданно спросил Джеймс, меняя тему разговора.
Годрик пожал плечами.
– Бывало и такое. Но какое отношение это имеет к астрономии и к кораблям?
– Как ты думаешь, может земля быть круглой? – Обычно мутные глаза Джеймса широко раскрылись.
Годрик молчал. Идея о том, что земля круглая, разумеется, являлась полным безумием, но впервые с момента его прибытия в замок Джеймс забыл про эль, и ему не хотелось лишать брата нового интереса в жизни.
– Что ж, возможно…
Подняв кипу бумаг, Джеймс наклонился к брату.
– Во время одного из моих путешествий я познакомился с одним человеком, и мы с ним до сих пор переписываемся, обсуждая эту теорию. Посмотри-ка. – Джеймс указал на звездную карту. – Кристофер убежден, что корабль не упадет с поверхности земли, если поплывет на запад…
В течение двух следующих часов Годрик все больше убеждался, что теория брата не столь уж и абсурдна, хотя она все еще казалась слишком невероятной, чтобы быть правдой.
После продолжительного беспорядочного обсуждения Джеймс вновь уселся в кресло.
– Ну, что скажешь, брат?
– Все может быть, – осторожно ответил Годрик. Потом братья долго сидели, глядя в огонь, который за время их беседы стал гораздо слабее.
– Твоя новая леди – настоящая женщина, – сказал Джеймс, снова без каких-либо предисловий меняя тему разговора.
Годрик стиснул зубы.
– Даже и не думай, что она станет одним из твоих трофеев.
Джеймс потер покалеченный нос.
